Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи

В батальоне у каждого третьего дизентерия, у каждого второго – грибок на ступнях, и лишь у считанных единиц обычный букет из простуды, насморка и кашля. Таких никто уже не отправляет на лечение, справляются силами санинструкторов на месте. В госпиталь даже по блату не попасть, койки забиты такими болезнями и ранениями, на фоне которых поедающий ноги грибок кажется мелкой ссадиной. Вот такие дела…

– Долго ещё? Я уже задолбался грязь месить, – доносится сзади.

– Метров двести, – не оборачиваясь, отвечаю я. – Не ной.

Крадущийся в авангарде Штыков резко укрывается за одним из стволов и припадает на колено. Целится в неведомом направлении. Не задумываясь о чистоте формы, мы следуем его примеру: я прячусь за какой-то корягой, а Пинчук занимает позицию где-то сзади, прикрывая тыл.

Дыхание, следить за дыханием… Вдох, выдох… Вдох, выдох…

Сюда бы долбанного Остапенко, опять умудрился попасть в ТСОшники⁶¹. Сидит себе за пультом и в камеры смотрит, козёл. Вернёмся – будет ржать над испачканной одеждой.

Вдох, выдох… Вдох, выдох…

Да какого чёрта он там увидел? Может, осторожно подойти? Или лучше оставаться на месте? Блин, да что там?..

Взмах рукой, и сержант поднимается в полный рост. Ложная тревога. Лучше отплёвываться от грязи, выстирывать после отбоя уделанную форму, выковыривая из автоматного подсумка куски подсохшей глины, лишь бы каждая тревога была ложной.

Впереди виднеется электрическое ограждение. Егоза, пущенная поверху, частично помята, в воздухе витает запах палёной резины. У забора лежит какая-то тварь, отдалённо напоминающая бабочку-переростка с размахом крыльев метра в четыре. Чудовище смотрит на приближающихся солдат чёрными бусинками глаз, силится вырвать жирное брюхо из месива почвы, но обугленные крылья бессильно хлопают по лужам.

Я уже встречал таких. Не самые опасные существа. Слишком заметные, но и с ними лучше держать ухо востро. Прилепятся к жертве тремя погаными хоботками, введут внутрь какой-то разжижающий ткани токсин и высосут внутренности.

Махнув Пинчуку на покорёженную егозу, Штыков подходит ко мне:

– Добей эту хреновину, а я пока с начкаром⁶² свяжусь…

Коротко киваю и делаю несколько шагов к барахтающемуся в грязи монстру, тем не менее, сохраняя безопасную дистанцию. Ублюдку раз плюнуть притвориться раненым, лучше перебдеть. В голове возникает неуютная мысль, что мы с ним не так уж и отличаемся: хлопаем давным-давно сломанными крыльями, взываем к серым небесам, огрызаемся из последних сил, но итог всем этим телодвижениям – грязь.