Катакомбы

— Думаю, что основные сюжетные линии моей биографии Мария до тебя донесла, так что повторяться не имеет смысла, поэтому перейду к настоящему. То, что произошло со мной, как бы странно это не прозвучало, меня сломало. Я сам долго себе в этом не признавался, но это так. Сломало, даже не совсем то слово. Скорее изменило. Я, правда, три года болтался между островами, и у меня было время подумать о жизни. А потом, когда я встретил Машу, во мне что-то сверкнуло что ли.… Я говорю сейчас очень нетипичные для себя вещи, и поверь, мне в толпе этих аборигенов сражаться было гораздо легче, чем сейчас разговаривать с тобой. Но я считаю очень важным, чтобы именно ты мне поверила и одобрила наш союз, — Лиана молча слушала и не перебивала, — видишь ли, — продолжил Руди, — я делал в жизни очень много плохого. Не потому что я плохой, а потому что меня вырастили для этой работы. Я другой жизни и не знал. У меня было много денег, нам дают жить в достатке. Но здесь, оглядываясь на свою жизнь, я понял, что ехал по рельсам. У меня никогда не было выбора. Я всегда был должен делать то, что скажут, а вся свобода, она была мнимой. И потом, наевшись свободы до отвала, перейдя в другое пограничное состояние, болтаясь на плоту между островами, когда мне никто не мог указывать, я понял, что нужен баланс. Нужна и свобода и обязательства. Я не хочу улетать с планеты, даже если бы у меня была такая возможность. Мне здесь нравится. У меня есть определённые навыки, которые могут быть очень полезны людям, которые находятся рядом со мной. Как и твои, — Руди подмигнул Лиане.

— Ты пока что говоришь только о себе, — напомнила ему Лиана.

— Да, я начал издалека, и сейчас подходу к главному, — сказал Руди, — все, что мы делаем, откладывает на нас отпечаток. Я делал очень много плохого, и я чувствую себя внутри тёмным человеком. Но это мне даёт возможность лучше, чем другим, различать свет. И увидев Машу, я этот свет увидел. Это трудно объяснить, но между нами сразу возникло доверие. Со мной такого никогда раньше не было. Да, мы живые люди, можем и поругаться, и разногласия бывают, как например те, что ты чудесным образом разрешила…

— Не подлизывайся, — оборвала его Лиана, — продолжай.

— Ну, так вот. Я начал новую жизнь. Оглядываться мне некуда. Центр моей жизни, это Маша. Вся ваша банда, это её семья, с которой я хочу наладить отношения, и мне кажется, что пока что получается. Ну а ты, глава этого клана, и твоё одобрение для меня особенно важно. Я же вижу отношение к тебе твоих людей, и оно, кстати, совершенно заслуженное.

— Не подлизывайся! — опять сказала Лиана.

— И не думал! — возразил Руди, — сказал всё как есть. Для меня такое выворачивание наизнанку нетипично, но к этому разговору я давно готовился, он был просто необходим. Так что, жду твоего вердикта.

— Да какой тут может быть вердикт? Так складываются обстоятельства, что ты уже один из нас. Хочу я этого или нет. Я даже сейчас, не вижу вариантов, как это можно было бы изменить. Скажу только одно: обидишь Машу, и твои навыки тебе не помогут.

— О, в угрозах нет необходимости! Если я обижу Машу, то свои навыки я применю сам к себе. Уж поверь, этому нас тоже учили, — возникла неловкая пауза, — и ещё одно, я оказался на планете, потому что мне заказали Папашу. Он был моей целью, но не волнуйся, я заказ выполнять, естественно, не буду. Его я уже предупредил, что под него серьёзно копают.

— Кто заказал? — удивлённо спросила Лиана.

— Сибариты, — ответил Руди, и, повернувшись, лёгкой походкой пошёл прочь.

Глава 23

Воительницам не рекомендовали выходить за ворота ночью. Хотя с болотниками всё пока что шло хорошо, тем не менее, все были настороже и держали ухо востро. Совместный труд на поле битвы тоже сыграл роль в возникновении доверия между членами двух общин. Многие уже успели пусть и поверхностно, но познакомиться.

Воинам и воительницам приходилось заниматься не свойственным им делом, но деваться было некуда и все они сейчас играли роль похоронных команд. Все свободные повозки из долины и все повозки из обоза болотников сейчас использовали как катафалки. Своим воинам почести отдали в первый день после битвы, и теперь свозили и жгли трупы варваров.

Прошло два дня после победы, и наступала третья ночь. Мина, воспользовавшись своим особым положением, как и во все предыдущие ночи, вышла за ворота и направилась к условленному месту. Она знала, что он её уже ждёт. Так было оба предыдущих раза.

Но в этот раз она ошиблась. За камнем никого не было. Она встала и упёрла руки в бока. Ей не понравилось, что придётся ждать одной и в темноте. Но тут же раздался топот копыт, который стремительно приближался. Это был, без сомнения, он. Вик, а именно так звали сына Булата и нового друга Мины, спрыгнул с коня, ещё до того как он остановился, и подбежав встал на одно колено и склонил голову.

— Прости, Мина, отец меня задержал, а я не мог ему сказать, что встречаюсь с тобой, ты сама просила хранить это в тайне! — не поднимая головы, протараторил он.

— Ладно, — Мина легкомысленно махнула рукой — прощён! Но будешь должен!