Катакомбы

— Вполне возможно, — сказал Дружинин. — Так оно, по всей вероятности, и есть. Мы в этом разберемся. Вы не волнуйтесь. Но я вас вызывал совсем не по этому делу.

— А по какому? — быстро спросил Андреичев.

— Я хотел, чтобы вы отчитались в полученных суммах.

— Так боже ж мой! Об чем речь! — воскликнул Андреичев, и его лицо покрылось румянцем. — Это я вам сейчас все представлю, до последней марки…

Он вскочил, засуетился, но Дружинин холодно сказал:

— Сядьте.

Андреичев сел и беспокойно сложил руки на острых коленях, покрытых фартуком.

— Впрочем, это тоже уже не имеет значения. А дело в том, что нам стало известно ваше поведение. Пьянствуете, черт знает с кем встречаетесь…

— Я не встречаюсь, — тихо сказал Андреичев.

— Встречаетесь! — Дружинин сделал над собой усилие и продолжал спокойно: — Вас видели в бадеге на Соборной площади с одним заведомым спекулянтом. Может быть, вы уже начали спекулировать?.. Молчите! Отвечать будете потом, в другом месте. Одним словом, вы уже не годитесь для этой работы, на которую мы вас выдвинули. Вы, вероятно, забыли обязательство, которое нам дали… — Дружинин сузил глаза, сжал рот. — Поэтому с сегодняшнего дня мы эту лавочку закроем. Все явки отменяются, а вы переходите в другое место. В резерв.

— Слушаюсь, — сказал Андреичев, вставая и вытягиваясь по-солдатски. Когда прикажете?

— Сейчас. Одевайтесь.

— Товарищ Дружинин… А как же… — Андреичев посмотрел на перегородку. — А что же, когда она воротится?..

Дружинин посмотрел ему в глаза синими холодными глазами:

— Я вам приказываю одеться. Мы выйдем вместе. Но имейте в виду, если я замечу с вашей стороны хоть малейшее… Вы меня понимаете? Вы — на два шага впереди, я — сзади… Я вам буду говорить, куда поворачивать… Договорились?

— Слушаюсь, — прошептал Андреичев.

— Так одевайтесь. Быстро! Мы выйдем через кухню. И еще раз предупреждаю… Вам ясно?

— Так точно.

В это время Дружинину показалось, что мимо окна в тумане прошла какая-то странно знакомая женская фигура. Раздался стук в дверь.

— Ни одного движения! — сказал Дружинин Андреичеву и сунул руку во внутренний боковой карман пальто.

Стук повторился. Потом женская фигура снова прошла мимо окна и остановилась. Дружинин узнал Валентину. Приложив руки щитками к глазам, она смотрела с улицы в комнату. Увидела Дружинина. Крикнула в стекло:

— Откройте!

Казалось, ее расширенные глаза светятся на бледном лице, как бы размытом, слившемся с туманом.

— Откройте, откройте! — кричала она, тревожно стуча пальцем в стекло.

Ее появление было так неожиданно и невероятно, что Дружинин понял: случилась беда. Не спуская неподвижных глаз с Андреичева, он подошел к двери и отодвинул засов. Валентина вбежала в мастерскую. Дружинин снова быстро запер дверь.

С трудом переводя дыхание, Валентина смотрела на Андреичева прозрачными глазами, полными такой ненависти, что Дружинин понял все. Андреичев побледнел и попятился.

— Куда? — сказал Дружинин.

— Запереть… черный… ход… — пробормотал Андреичев.

— Остановитесь!

Андреичев остановился. Лицо Валентины покрылось красными пятнами.

— Вы провокатор! — закричала она и затопала ногами в мокрых кирзовых сапогах; потом, вздрагивая плечами, подошла к Андреичеву и неловко раскрытой ладонью изо всех сил ударила его по лицу.

— Ты с ума сошла! Что ты делаешь? — сказал Дружинин, хватая ее за плечи.

Но она уже отшатнулась назад, прижалась к Дружинину, торопливо говорила:

— Сейчас же уходите отсюда… Только что мы получили записку от Святослава из тюрьмы. Его забрали здесь, в сапожной мастерской. Андреичев провокатор… Меня послал до вас товарищ Бачей… скорей уходите… скорей уходите…

Дружини почувствовал, что холодеет.

Андреичев вжал голову в плечи и бросился в кухню. Но Дружинин перехватил его и втолкнул за перегородку. Он втолкнул его с такой силой, что Андреичев отлетел к стене и упал на кровать. В это время за окном с азалиями, в тумане, метнулась женская фигура в румынской шляпке трубой. По стеклу быстро забарабанили пальцы.

— Анюта! — закричал отчаянным голосом Андреичев.

— Молчать! — тихо сказал Дружинин.

И Андреичев вдруг смолк, окаменел, прикрыл голову тощими руками, как бы защищаясь от удара.

Дружинин вынул из бокового кармана «вальтер» и бросил его в соседнюю комнату под ноги Валентине:

— Держи. Если кто-нибудь ворвется, стреляй.

— Что вы хотите сделать? — дрожащим голосом сказал Андреичев.

— Молчите! — повторил Дружинин. — Сидите. Не смейте вставать. — Он вплотную подошел к Андреичеву, который отшатнулся от него и с такой силой ударился спиной в стенку, что закачалось маленькое зеркало, сделанное в виде подковы, в зеркальной подковообразной рамке с гранеными зеркальными гвоздиками. — Вы помните, какую вы давали присягу?.. Не помните? Так я вам напомню. Слушайте, вы, мерзавец! — Ноздри Дружинина раздулись и побелели. «В случае измены данной мною клятве, вслух в присутствии товарищей, пусть меня покарает суровая рука полевого партизанского трибунала на месте, где совершена измена, в чем подписываюсь».