Катакомбы

– Вполне возможно, – сказал Дружинин. – Так оно, по всей вероятности, и есть. Мы в этом разберемся. Вы не волнуйтесь. Но я вас вызывал совсем не по этому делу.

– А по какому? – быстро спросил Андреичев.

– Я хотел, чтобы вы отчитались в полученных суммах.

– Так боже ж мой! Об чем речь! – воскликнул Андреичев, и его лицо покрылось румянцем. – Это я вам сейчас все представлю, до последней марки…

Он вскочил, засуетился, но Дружинин холодно сказал:

– Сядьте.

Андреичев сел и беспокойно сложил руки на острых коленях, покрытых фартуком.

– Впрочем, это тоже уже не имеет значения. А дело в том, что нам стало известно ваше поведение. Пьянствуете, черт знает с кем встречаетесь…

– Я не встречаюсь, – тихо сказал Андреичев.

– Встречаетесь! – Дружинин сделал над собой усилие и продолжал спокойно: – Вас видели в бадеге на Соборной площади с одним заведомым спекулянтом. Может быть, вы уже начали спекулировать?.. Молчите! Отвечать будете потом, в другом месте. Одним словом, вы уже не годитесь для этой работы, на которую мы вас выдвинули. Вы, вероятно, забыли обязательство, которое нам дали… – Дружинин сузил глаза, сжал рот. – Поэтому с сегодняшнего дня мы эту лавочку закроем. Все явки отменяются, а вы переходите в другое место. В резерв.

– Слушаюсь, – сказал Андреичев, вставая и вытягиваясь по-солдатски. Когда прикажете?

– Сейчас. Одевайтесь.

– Товарищ Дружинин… А как же… – Андреичев посмотрел на перегородку. – А что же, когда она воротится?..

Дружинин посмотрел ему в глаза синими холодными глазами:

– Я вам приказываю одеться. Мы выйдем вместе. Но имейте в виду, если я замечу с вашей стороны хоть малейшее… Вы меня понимаете? Вы – на два шага впереди, я – сзади… Я вам буду говорить, куда поворачивать… Договорились?

– Слушаюсь, – прошептал Андреичев.

– Так одевайтесь. Быстро! Мы выйдем через кухню. И еще раз предупреждаю… Вам ясно?

– Так точно.

В это время Дружинину показалось, что мимо окна в тумане прошла какая-то странно знакомая женская фигура. Раздался стук в дверь.

– Ни одного движения! – сказал Дружинин Андреичеву и сунул руку во внутренний боковой карман пальто.

Стук повторился. Потом женская фигура снова прошла мимо окна и остановилась. Дружинин узнал Валентину. Приложив руки щитками к глазам, она смотрела с улицы в комнату. Увидела Дружинина. Крикнула в стекло:

– Откройте!

Казалось, ее расширенные глаза светятся на бледном лице, как бы размытом, слившемся с туманом.

– Откройте, откройте! – кричала она, тревожно стуча пальцем в стекло.

Ее появление было так неожиданно и невероятно, что Дружинин понял: случилась беда. Не спуская неподвижных глаз с Андреичева, он подошел к двери и отодвинул засов. Валентина вбежала в мастерскую. Дружинин снова быстро запер дверь.

С трудом переводя дыхание, Валентина смотрела на Андреичева прозрачными глазами, полными такой ненависти, что Дружинин понял все. Андреичев побледнел и попятился.

– Куда? – сказал Дружинин.

– Запереть… черный… ход… – пробормотал Андреичев.

– Остановитесь!

Андреичев остановился. Лицо Валентины покрылось красными пятнами.

– Вы провокатор! – закричала она и затопала ногами в мокрых кирзовых сапогах; потом, вздрагивая плечами, подошла к Андреичеву и неловко раскрытой ладонью изо всех сил ударила его по лицу.

– Ты с ума сошла! Что ты делаешь? – сказал Дружинин, хватая ее за плечи.

Но она уже отшатнулась назад, прижалась к Дружинину, торопливо говорила:

– Сейчас же уходите отсюда… Только что мы получили записку от Святослава из тюрьмы. Его забрали здесь, в сапожной мастерской. Андреичев провокатор… Меня послал до вас товарищ Бачей… скорей уходите… скорей уходите…

Дружини почувствовал, что холодеет.

Андреичев вжал голову в плечи и бросился в кухню. Но Дружинин перехватил его и втолкнул за перегородку. Он втолкнул его с такой силой, что Андреичев отлетел к стене и упал на кровать. В это время за окном с азалиями, в тумане, метнулась женская фигура в румынской шляпке трубой. По стеклу быстро забарабанили пальцы.

– Анюта! – закричал отчаянным голосом Андреичев.

– Молчать! – тихо сказал Дружинин.

И Андреичев вдруг смолк, окаменел, прикрыл голову тощими руками, как бы защищаясь от удара.

Дружинин вынул из бокового кармана "вальтер" и бросил его в соседнюю комнату под ноги Валентине:

– Держи. Если кто-нибудь ворвется, стреляй.

– Что вы хотите сделать? – дрожащим голосом сказал Андреичев.

– Молчите! – повторил Дружинин. – Сидите. Не смейте вставать. – Он вплотную подошел к Андреичеву, который отшатнулся от него и с такой силой ударился спиной в стенку, что закачалось маленькое зеркало, сделанное в виде подковы, в зеркальной подковообразной рамке с гранеными зеркальными гвоздиками. – Вы помните, какую вы давали присягу?.. Не помните? Так я вам напомню. Слушайте, вы, мерзавец! – Ноздри Дружинина раздулись и побелели. "В случае измены данной мною клятве, вслух в присутствии товарищей, пусть меня покарает суровая рука полевого партизанского трибунала на месте, где совершена измена, в чем подписываюсь".