Катакомбы Дамиано

Предзнаменование

Доктор Ричардсон стояла возле ворот электроизгороди и махала друзьям рукой.

— Она притворяется, что машет нам, — сказал Крис, когда профессор остановил машину, ожидая, пока откроются ворота. — А на самом деле видит только твоего папу.

Кира состроила гримасу.

— Отец совершенно не знает женщин, — ответила она.

— Я все слышу, юная леди, — раздался веселый голос с водительского сиденья.

Лиза хихикнула.

Кира показала папе язык.

— Но ведь правда… Добрая миссис Ричардсон упорно пытается поговорить с тобой о своих исследованиях.

— А кто сказал, что мы уже давно не сделали этого? — ответил профессор с самым невинным выражением лица.

— Вы?..

— …Беседовали о ее исследованиях, — серьезно сказал отец. — Как это принято у многих ученых.

— Принято у ученых, — передразнила его Кира так тихо, чтобы могли услышать только друзья. Ребята улыбнулись.

— Если он на ней женится, — сказал Крис, подмигивая, — тебя будут звать Кира Рабенсон-Ричардсон.

— Не люблю двойные фамилии, — скривилась Кира.

Подняв глаза, она увидела, что отец подмигивает ей в зеркало заднего вида.

— Это что, половая зрелость? — спросил он.

— Спроси доктора Ричардсон. Женщины в этом лучше разбираются.

— Пожалуй, так и сделаю. И попрошу ее позаботиться о вас до конца каникул.

Нильс в притворном отчаянии вцепился себе в волосы:

— Нет, только не это! Гляньте хотя бы, как она одевается.

Пока джип с грохотом переезжал стальное основание ворот, четверо друзей рассматривали американку. Вполне привлекательная женщина примерно сорока лет. Правда, ее отличало фатальное пристрастие к одежде ярко-желтого цвета. Сейчас она красовалась в желтых шортах и облегающей майке такого же цвета. Вокруг пояса повязан желтый пуловер, а на носу — очки в огромной оправе.

— Почему она не купит контактные линзы? — спросила Лиза, пренебрежительно сморщив нос.

Профессор поднял вверх палец.

— Очки придают индивидуальность. Запомни это, юная леди. — Он нажал на потертую кнопку пульта управления, и раздвижные ворота со скрипом стали закрываться.

Доктор Ричардсон, машущая рукой, осталась позади. На фоне темно-зеленой растительности парка она в своем желтом одеянии была похожа на канарейку.

— А что она здесь исследует? — поинтересовался Нильс.

— Я же вам рассказывал, — ответил профессор.

— Я тогда… ну да, меня тогда, наверное, что-то отвлекло, — улыбнулся Нильс.

Профессор Рабенсон глубоко вздохнул.

— Она пишет работу о скульпторе Дамиано. В Средние века он жил в этом аббатстве. Вы ведь уже видели каменные фигуры, которые стоят между деревьями?

— Те, что с дьявольскими рожами? — спросила Лиза.

— Это украшения для водосточных желобов. Их еще называют горгульями. Дамиано прославился тем, что сделал сотни горгулий, которые до сих пор можно увидеть во многих европейских соборах. В то время едва ли не каждый священнослужитель стремился заполучить его произведения: от скромного настоятеля приходской церкви до кардинала метрополии и даже самого папы. Дамиано был монахом, но при этом одним из самых богатых людей своего времени.

— И все благодаря этим… горгулиям? — спросил Крис.

— Горгульям, — улыбнулся в зеркало заднего вида профессор. — Дамиано был признанным мастером по созданию горгулий. А этот монастырь был заполнен ими по самую крышу. Они стояли повсюду: на каждом фронтоне, перед каждой дверью, висели на стенах. Большинство скульптур рассеялось по музеям всего мира, но и здесь, в Сан Козимо, их осталось немало.

— А мне кажется, они отвратительные, — сказала Лиза.

— Ерунда, — покачал головой ее брат. — Они гораздо симпатичнее любого монстра из фильмов ужасов.

Нильс коллекционировал резиновые маски различных чудовищ, поэтому творения Дамиано сразу же привели его в восторг. Горбатые демоны, тощие черти, жуткие создания всех видов и размеров, зачастую в самых немыслимых позах. Только тех фигур, которые стояли в зарослях вокруг замка, хватило бы для целого аттракциона ужасов.

— Человеку эпохи Средневековья горгульи Дамиано казались необыкновенно реалистичными, — объяснил профессор. — Надо учесть: такое зрелище было абсолютно непривычным для людей, не знавших ни кино, ни телевидения. Именно поэтому произведения этого скульптора влияли на них так, как если бы это были живые монстры.

— А зачем были нужны эти чудища? — спросила Кира.

— Чтобы отпугивать настоящих демонов, — ответил отец. — Здания, украшенные такими фигурами, считались надежным убежищем от нечистой силы.

«Может, захватить парочку фигур в Гибельштайн?» — подумала Кира и потерла предплечье. Печати так и не появлялись. Покойная мама Киры, яростный борец со всякой нечистью, передала эти знаки по наследству своей дочери и троим ее друзьям. Печати предупреждали о появлении нечисти, но также были своеобразным магнитом для нее. С тех пор как у детей появились эти знаки, их постоянно преследовали демоны и другие слуги дьявола. Кира ощущала это сильнее остальных: она нигде не чувствовала себя в безопасности, манией преследования она тоже была обязана своей матери.