Катакомбы Военного спуска

– Мы встречаемся завтра не на Военном спуске, как обычно, а за отдаленным мысом Большой Фонтан, за рыбачьим поселком, со стороны песчаного пляжа. Зайдер считает, что за Военным спуском следят.

– Кто следит? – нахмурилась Таня.

– Чекисты. Они готовят ловушку. А Фонтан им мало известен. Там в схованке раньше контрабандисты собирались. Место идеальное.

– Это очень странно, Туча, – продолжала хмуриться Таня, – почему ты так слепо веришь Зайдеру?

– Потому, что не в его интересах устраивать нам ловушку до того, как я ввел его в сход.

– Откуда у него может быть информация о большевиках?

– Зайдер ушлый. У него везде свои люди. Мне всегда это в нем нравилось.

– Ты так твердо веришь Зайдеру?

– Я никому не верю. Но другого выхода у нас нет. Так вот. Зорик поможет нам безопасно выйти, если что-то пойдет не так. Я специально вызвал его в Одессу.

– Хорошо, – кивнула Таня, улыбнувшись Вальдману, который не спускал с нее глаз.

– Ты не передумала, сестренка? Может, останешься на тапках? Зачем тебе этот гембель на уши? Может, не пойдешь?

– Пойду, – кивнула Таня, – на сход я пойду с тобой. И не спрашивай больше, Туча. До конца мы с тобой. Не оставлю я тебя одного. Если судьба, так и умрем вместе.

– Да за шо говоришь! – перепугался Туча. – Даром я Зорика позвал?

– Недаром, – улыбнулась Таня, которой вдруг захотелось обнять Тучу. – Я люблю тебя, Туча. Люблю тебя, мой брат.

– Да я за тебя… И в огонь, и в воду… – Глаза Тучи увлажнились. – Ты только скажи, Танюш.

– До конца, – внезапно Таня почувствовала страшную, навалившуюся на нее усталость, – до конца. Мы с тобой, Туча, будем до конца.

После ухода Тучи и Вальдмана Таня помыла чайные чашки и прилегла на диван. Стало холодно. Ее начал бить озноб. Неожиданный звонок в дверь заставил ее подскочить с дивана. Безумная надежда, от которой сердце рухнуло вниз…

Таня открыла дверь и не поверила своим глазам. На пороге стоял племянник Тучи Вальдман. В руках он держал роскошный, просто огромный букет ярко-алых роз.

– Вот. Это вам, – Вальдман протянул розы Тане, – я не привык приходить в гости к женщине с пустыми руками. Я видел в вазе у вас розы. Значит, вы любите такие цветы. Это вам.

Дрожащими руками Таня взяла букет, уронила лицо в ароматные лепестки, чувствуя, как кружится у нее голова.

– Вы разрешите пригласить вас в кино? Когда все это закончится? Мне очень хотелось бы сходить куда-нибудь с вами. Вы позволите? – Вальдман смотрел на нее умоляюще, и Таня вдруг подумала, что у него очень красивые глаза. Это снова было дыхание жизни. Все в душе встрепенулось. Почему же не дать шанс?

– Да, – Таня улыбнулась, – ну конечно же да!

Вальдман галантно поцеловал ей руку и ушел. В комнате Таня поставила цветы в вазу. Легла на диван, завернувшись в шаль, и закрыла глаза.

Тане снился странный сон. Она бредет по катакомбам, не разбирая дороги. В ее руке дрожит пламя тоненькой зажженной свечи, освещая бесконечную пустыню желтых камней. Она идет медленно, испытывая небывалое ощущение страха. Лабиринт манит ее, но из этого лабиринта нужно выбраться любой ценой.

Вдалеке послышались голоса, но вместо того, чтобы идти на звук, Таня стремилась как можно дальше уйти от них, спрятаться, раствориться в бесконечности этих желтых стен. Голоса навевали тоску – не ужас, а холодное, серое чувство, которое в определенные моменты жизни бывает страшней самого глубокого и эмоционального горя. Тоска, медленно обволакивая все пылью, дымкой, словно серой слизью, отнимает радость жизни по крупицам, высасывает ее из души, как вампиры пьют кровь. Горе можно оплакать, пережить. Тоску – нет. Таня испытывала тоску.

Дополнением тоски была страшная усталость. Именно там, в этом сне, усталость наваливалась на нее, нарастая, как снежный ком. Усталость от всего – от людей, жизни, голосов, движений. Только желтые камни бесконечного лабиринта давали силы пережить усталость, вместе с тоской окрасившую все вокруг в серый цвет. Таня испугалась прямо во сне.

Она всегда не любила катакомбы, боялась их и никогда не понимала. И вдруг катакомбы пришли к ней во сне успокоением, словно предвестником какого-то зловещего покоя! Тане было страшно.

Потом что-то произошло. Вдруг раздался шум. Был он чем-то похож на отдаленные раскаты грома, и Таня страшно поразилась – откуда здесь, в катакомбах, вдруг взялся гром?

Поначалу это были действительно отдаленные раскаты, которые становились все громче и громче. Затем они стали стремительно нарастать. Камни зашатались. Таня побежала. Катакомбы стали рушиться прямо на ее глазах. Грохот. Страшный грохот, как будто звук взрыва, вдруг заполнил все пространство вокруг, захватил весь окружающий мир…

Таня закричала, протянула руки вперед, пытаясь оградить себя от этого ужаса. Камни летели со всех сторон. Таня все кричала и кричала, а мир ее навсегда рушился, разрушая все вокруг, в том числе и ее саму, погребая под острыми желтыми обломками…

– Мамочка, холодно! Закрой окно!

– Сейчас, солнышко, – Таня спрыгнула с дивана, быстро пробежала комнату и захлопнула окно, даже задвинула защелку. – Вот так, котенок! Теперь хорошо!