Каталина

Когда горожане вслед за епископом покинули собор, Мартин, сжавшийся в комок в надежде, что никто не обратит на него внимания, остался в соборе. Он ждал, чтобы уйти незамеченным, но чувствовал, что ему надо спешить, так как в связи с происшедшим возрастет число покупателей, а он оставил пекарню на двух учеников и опасался, что они не смогут всех обслужить. Он не только выпекал хлеб, но и жарил мясо для тех, кто не мог сделать этого дома. И многие из горожан могли подумать о том, чтобы отпраздновать свершение чуда. Решившись наконец выйти на улицу, Мартин заметил лежащий на мраморных плитах костыль Каталины, поднял его, так как не любил беспорядка, и унес с собой.

Протоиерей, вернувшись домой и сев за обеденный стол, вспомнил, что костыль остался в соборе, и подумал, что такую реликвию не стоит упускать из виду. Он сразу послал слугу за костылем и очень расстроился, когда тот вернулся с пустыми руками. После обеда он распорядился, чтобы костыль нашли. На следующий день протоиерею доложили, что костыль стоит в углу пекарни Мартина. Он вновь послал слугу, Мартин отдал костыль и протоиерей убрал его в шкаф, еще не решив, что с ним делать дальше.

Донья Беатрис, прослышав о свершившемся чуде, направила к Марии Перес двух монахинь, велев подарить девушке золотую цепочку, если та действительно излечилась, попросив взамен костыль, который аббатиса намеревалась поместить в приделе святой девы, и осталась весьма недовольной, когда, вернувшись, монахини доложили, что ни Каталина, ни ее мать и дядя понятия не имеют, куда подевался сей предмет. Однако аббатиса твердо решила добыть его и, не доверяя монахиням в столь деликатном деле, пригласила к себе управляющего своими поместьями и приказала ему выяснить, кто завладел костылем, а затем от ее имени потребовать вернуть святую реликвию кармелитскому монастырю. Спустя два или три дня управляющий сообщил аббатисе, что костыль у протоиерея, но тот не желает с ним расставаться.

Донья Беатрис очень рассердилась и высказала управляющему много нелицеприятных слов, а потом написала протоиерею вежливое письмо, в котором попросила отдать костыль, чтобы она могла поместить его в церкви, на ступенях которой святая дева явилась Каталине . Она сказала, что трудно найти лучшее место для реликвии, которую следует сохранить в назидание будущим поколениям. Протоиерей прислал не менее вежливый ответ, в котором сообщал, что, несмотря на искреннее желание выполнить волю аббатисы, он не может пойти ей навстречу. Далее протоиерей резонно заметил, что после совершения чуда костыль остался в соборе. И этим, по его мнению, господь бог сам определил место нахождения святой реликвии. После первых писем последовали и другие, уже не такие вежливые. Аббатиса становилась все более категоричной, а протоиерей - упрямым. Конфликт разгорался, и сторонники враждующих сторон обменивались нелестными эпитетами, которыми награждали друг друга их преподобия. В частности, аббатиса назвала протоиерея наглым ослом, снедаемым сладострастием. Тот не остался в долгу, заметив со вздохом, что поведение этой старой карги порочит всю католическую веру.

Наконец, донья Беатрис решила, что бывает предел и христианскому терпению, и дала волю праведному гневу. Она вновь послала за управляющим. На этот раз донья Беатрис в ультимативной форме потребовала вернуть костыль, в противном случае угрожая лишить протоиерея поддержки ее брата, герцога, в одном сложном судебном процессе. Кроме того, она просила передать, что не может больше оставлять без внимания скандальные слухи о связи протоиерея с некоей женщиной и будет вынуждена передать имеющиеся в ее распоряжении сведения епископу провинции. На этот раз удар попал в цель. Протоиерей по протекции герцога получил должность каноника в кафедральном соборе Севильи, но церковный капитул возбудил судебное дело, требуя его отставки на основании того, что он жил в другом городе. Протоиерей не хотел терять это доходное место. Закон, однако, был против него, и на благополучный исход процесса протоиерей мог рассчитывать лишь в случае вмешательства могущественного герцога. Опять же епископ провинции придерживался строгих моральных взглядов и мог серьезно воспринять обвинения аббатисы. Короче, протоиерей понял, что проиграл, и передал управляющему злосчастный костыль. Чтобы как-то скрасить свое поражение, он послал аббатисе письмо, в котором, выразив глубокое уважение к ее добродетели, сообщил, что тщательно обдумал ее предложение и пришел к выводу, что костыль должен храниться в кармелитской церкви.

Аббатиса украсила костыль серебром и выставила в часовне святой девы в назидание верующим.

22