Катализ

Они уже отмахали по спящей улице почти квартал, и Женька, все время приволакивающий ногу, первый раз позволил себе пожаловаться, что ему трудно и хорошо бы идти помедленней, когда стало видно, что за перекрестком ряды все более высоких домов и гирлянды фонарей, бессмысленно ярких на фоне светящихся стен, начинают слегка поворачивать вправо. Вот тут-то и появился третий представитель нового века. Точнее, появилась. Она была стройная, фигуристая, черноволосая и очень хорошенькая, но поначалу все четверо, как они потом признались друг другу, приняли ее за робота. Наверно, под влиянием последнего разговора. Но вообще-то было с чего. Но вообще-то было с чего. На незнакомке сверкал скафандр — настолько облегающий, что она казалась обнаженной, тело выглядело как отлитая из серебра статуя, а голову накрывал сферический прозрачный шлем. На ногах прорисовывался каждый палец, но под ступней угадывалась довольно толстая, слитая со скафандром воедино, подошва. И еще — кобура на правом бедре из такого же серебристого материала. И, наконец, движения — медленные и как бы слишком правильные для человека.

Чем ближе она подходила, тем становилось яснее, что это, конечно, женщина, девушка, а не машина. Было только неясно, как можно не мерзнуть под такой пленкой, но вопросы, подобные этому, пришли позже, а поначалу был почти шок.

— Держите меня, — сказал Любомир, — я пять веков женщину не видел.

Станский мечтательно улыбался. Черный смотрел так, словно на него надвигалась пантера, восхитительно красивая, но смертельно опасная. А Женьку бросило в жар. Мир вокруг него закачался, поплыл дрожащими разводами, как бывает в кино, и только прекрасная незнакомка, идущая ему навстречу мягкой чарующей походкой, виделась ясно, резко, все резче и резче с каждым шагом.

«Гипнотизирует, стерва», — подумал Женька, но это была первая и последняя вспышка враждебности. А потом накатило откуда-то такое знакомое по мечтам о прошлом ощущение счастья. И Женька задохнулся от этого счастья, и смотрел в веселые рыжие глаза за стеклом скафандра, и ему казалось, что он смотрит в прошлое, в благословенную эпоху шестидесятых — уж такое лицо было у этой девушки. Счастливое лицо. В своем времени, откуда они четверо пришли, откуда они — к чему теперь кривить душой — попросту удрали, Женька никогда таких лиц не видел. Он видел их только в кино. И мечтал о них…

Женька смотрел в рыжие глаза незнакомки, и было тихо-тихо, и все двигались так, будто это фильм, снятый рапидом. Медленно-медленно опускалась стройная металлическая нога девушки, медленно-медленно взлетала ее рука, невообразимо медленно поднимал свою винтовку Черный, и Женька, успевший подумать, что скафандр должен быть пуленепробиваемым, вдруг увидел свои руки, едва заметно, но совершенно недвусмысленно разворачивающие тяжелый автомат Билла в сторону Черного, а Станский медленно-медленно поднимал глаза на Женьку.

Обстановку разрядил Цанев.

— Добрый вечер, мисс, — сказал он, и кадры снова замелькали в нормальном темпе. Никто ни в кого не стрелял. Наваждение пропало. — Мечтаю познакомиться с вами. Цанев, Любомир, врач-гинеколог.

«Врет и не краснеет, как всегда», — подумал Женька. Цанев был терапевтом.

— Привет, — сказала незнакомка. — Меня зовут Ли. Крошка Ли.

Общедоступности в Норде русского языка, должно быть, уже не стоило удивляться, но это «привет» было как-то уж слишком просто.

— А у вас знаменитая фамилия, — добавила Ли, обращаясь к Цаневу, и Женька подумал: «Неужели мы тут действительно знамениты, как погибшие покорители полюса? Вот это будет номер!» Цанев же почел за лучшее промолчать.

А Ли спросила:

— Куда путь держите, добры молодцы?

— В центр, — не задумываясь сказал Любомир.

— Впервые в Норде?

— Так точно! — это уже отрапортовал Черный.

— Рекомендую отель «Полюс». Лучший в городе. Как у вас с исходным кредитом?

— С исходным кредитом? — Черный был озадачен.

— Понимаю, — смутилась вдруг Ли, словно задала бестактный вопрос, — вы решили подписать чеки на весь остаток жизни. Кротов и Шейла будут вам лично признательны.

И тут не выдержал Женька. От всей этой непонятицы пропадало для него фантастическое очарование Крошки Ли. Было так, словно он слушал горячечный бред любимого человека. И Женька сказал:

— Милая моя Ли, мы не можем понять вас. Мы слишком долго спали. В состоянии гибернации. Мы не знаем этого мира.

Они были вполне готовы к ответу типа «Ну и что?» в духе старика Билла и майора Кальвини, но рыжие глаза Ли вдруг вспыхнули сумасшедшим радостным блеском.

— Сколько? Лет двадцать?

— Больше, — ответил Женька, боясь соврать.

— И все это время были в Норде?

— Нет… то есть… ну здесь, неподалеку.

На руке у Ли запел браслет, то ли радиотелефон, то ли таймер, и она заговорила очень быстро:

— Значит, никто на большой земле не знает о вас?

— Никто, — в этом Женька был уверен.

— Мальчики, какая прелесть! — щебетала Ли. — Я жутко спешу, поэтому вот что: обязательно поселитесь в «Полюсе», и я найду вас сегодня же вечером или… Привет, Юха!