Катализатор смерти

Увидит ли он Аню ещё раз? Или ему теперь для этого придётся нести ежедневное дежурство возле «Лили» в надежде, что однажды Аня придёт туда снова? Это уже попахивало какой-то формой фанатизма. Да и персонал кафе начнёт задавать вопросы, если каждый день будет видеть маячащего возле их заведения толстого невысокого парня. Не такая у него внешность чтоб на него не обращали внимание. С другой стороны, мысль о том, что он больше никогда её не увидит, наполняла его невиданной доселе тихой грустью. Конечно, ему бывало грустно, и очень часто, но ничего подобного он никогда раньше не испытывал.

Так все-таки, что же это за чувство? Любовь? Влюблённость? Или простое сексуальное влечение толстяка-девственника?

За этими мыслями его и застал Морфей, который мягко, но решительно увёл его в свою страну.

Страну без сновидений.

Если не считать сном мимолётные, кратковременный образы странного коридора с десятью дверями и горящих зелёным пламенем глаз на фоне перемежающихся между собой алых и серых всплесков…

*      *      *

Проснулся он от того, что яркое солнце светило ему прямо в глаза. Мысленно обругав себя за то, что забыл закрыть вечером шторы, он поднялся и резко задёрнул их.

Матушка, естественно, уже была на работе, подстывший завтрак ждал его на столе (гречневая каша с яичницей, ничего особенного), и, поскольку сегодня была суббота, никто из учителей к нему сегодня не заявится. Так что весь день был в его распоряжении. Поэтому, уничтожая содержимое неглубокой тарелки, он мысленно составил план действий на сегодня.

Собственно, весь план состоял из всего одного действия: направиться к той самой кафешке. Да, это глупо. Да, он будет выглядеть как маньяк в собственных глазах. Но ему плевать. Он обязан увидеть её снова. Снова утонуть в этом бескрайнем зелёном океане. Если повезёт, снова прикоснуться к её бледно-розовой коже. И если очень сильно повезёт и она будет не против, это будут не пальцы. И если он опять не проглотит язык, то пригласит её домой. Все равно матушка раньше шести часов вечера не вернётся. А уж дома, если он не растеряет неведомо откуда взявшуюся смелость и если она опять-таки будет не против…

Вскочив из–за стола и чуть не опрокинув тарелку с кашей, он рванул в сторону ванной комнаты.

…Вышел он оттуда через пять минут, вытирая тщательно вымытые руки полотенцем. Сел за стол и, глядя на почти пустую тарелку, сам не заметил, как из глаз потекли слёзы. Боги ада и небес, о чем он только думал? Как вообще посмел мечтать о ТАКОМ? Зеленоглазое чудо было достойно лучшего. Она была достойна самого лучшего мужчины на Земле, нет, во всей Вселенной. И он им не являлся. Вряд ли ближайшее время его пропорции тела станут эталоном мужской красоты. Да и вообще, думать о таком по меньшей мере непристойно. И уж точно не характеризует его как хорошего человека, раз он мечтает об этом с первой же девушкой, которая обошлась с ним по-доброму.

Почему жизнь – зло? Почему мы не можем быть внешне теми, кто мы есть внутри? Если ты хороший человек, то и внешне приятен взгляду. Если моральный урод, то и внешность урода. Почему в реальности все не так?

Впрочем, это все – пустые, глупые рассуждения. Жизнь жестока и несправедлива. Он это понял на собственном опыте. И жалуйся или нет, ты ничего не исправишь.

Дожевав завтрак и залпом выпив чашку чая, он вымыл за собой посуду (ещё одна полезная привычка, особенно если имеешь дело с гречкой), он отправился в свою комнату. Естественно, вчерашняя одежда не годилась на то, чтоб снова ей воспользоваться, настолько сильно она пропиталась потом. Поэтому он собрал её и швырнул в корзину для стирки, сам одел свои любимые синие джинсы, футболку с логотипом ещё одной жизнеутверждающей истины (Reaper Аwaits Us All, с улыбающимся скелетом в чёрном балахоне и с косой наперевес), забросил в карман не такой уж толстый кошелёк. Денег там немного, но на какой-нибудь перекус в случае длительного отсутствия должно хватить. На голову отправилась чёрная кепка, за годы службы выстиранная до темно-серого цвета, а на кепку – солнцезащитные очки, которые были едва ли не старше кепки. В прихожей он нырнул в те же кроссовки, что и вчера, открыл входную дверь…

И застыл истуканом. С отвисшей челюстью и вытаращенными глазами.

– Аккуратнее, муха залетит, – тонкий пальчик коснулся его подбородка и захлопнул рот. – И не смотри на меня так, словно привидение увидел. Я вполне ещё живая. Ну, с утра вроде была.