Катарсис (СИ)

— Забудь на время про них. Возбудитель убивает кипячение воды в течение минуты. Карболовую кислоту, что делают химики из угольной смолы, видел? Ее пятипроцентный раствор убьет чуму за пять минут. Воду кипятить, еду жарить, все поверхности обрабатывать карболкой.

Я заметил, что доктора бьет мелкая дрожь. Переволновался. Значит, осознание разговора придет позже. Оно и лучше. Еще мне предстоят долгие объяснения про грибы. Пенициллины от чумы не помогают, но тоже нужны. Помогает стрептомицин, а он выделяется из лучистых грибов. Легко сказать какому-нибудь ученому: «Посмотри там на противомикробную активность пенициллиновых грибков и мне доложишь». Грибки пенициллы открытыуже или нет? И как они должны выглядеть? Ладно, помню, что можно взять колонии, которые используют для изготовления сыра рокфор и камамбер. Даже если про них ничего не знают, они там есть. Но нужны лучистые. Они не используются в пищевой промышленности. И я не микробиолог. Времени не хватает на ответ чумному вызову. А еще есть холера, туберкулез, за открытие палочек которого Коху дадут нобелевскую премию, тиф и дизентерия. Не говоря уже про всякие воспаления.

— Все на сегодня, друг мой. Сейчас иди. Утром повторим.

Глава 8

Я назначил выход через неделю. Бывает так, что сидишь в своем болоте, наслаждаешься успехами хозяйства и прочих заведений, а потом проникает в душу тревога и уже не дает сидеть спокойно. Срочно вдруг требуется бежать, лететь, встречаться. Будто эта неделя последняя в жизни.

И сейчас чутье подсказало, что шило в заднице колет неспроста. Прямо посреди ночи, в лучших ментовских традициях я решил собрать совещание. Чтоб не расслаблялись. Ну как решил? Послал курьеров.

На следующее утро стал народ подтягиваться. Для некоторых припасен исключительно личный разговор. Поэтому хорошо, что не все сразу хлынули. Неизвестно, сколько нас не будет тут. Все ключевые лица уезжают. Надо назначить ответственных. Два дня принимал отчеты и давал указания. В том числе, секретные наставления на случай моей гибели. С каждым обнимался, целовался и отпускал восвояси.

С Федиными подопечными тоже определились. Отобрали десять человек для обучения в центре. Федор натаскивал их всю дорогу по русскому языку. Плохо, но самые простые слова понимают. Предупредил, что если потом появятся негритята в деревнях, спущу шкуру с папаш. А Степану наказал гонять их так, чтоб глупых мыслей не возникало.

К слову сказать, ребята дисциплинированные. Выдержка хорошая. Всю дорогу на них все пялились, деревнями сбегались посмотреть на «ефиопов». Но те чести не уронили, чем вызвали мое молчаливое одобрение.

По хозяйству только надуманные пожелания, потому как управляющий Рыбин отлично со всем справляется. Его дочь Анна за два года превратилась в прекрасную барышню. Отец присматривает партию. Правильней сказать, отказывает кавалерам. Наш Кирилл к ней не ровно дышит. И сама Анна сохнет по геройскому парню. Но традиционное мышление никуда не девалось. Всем видом Семен Семенович показывает что, да, были сложные времена у потомственного дворянина Рыбина, так они прошли. И это не повод отдавать единственное чадо за разбойничьего сына и внука, хоть он приближен к графу и не беден. С другой стороны дочь так на папеньку смотрит, прямо серную кислоту льет на сердце.

— Вот что делать!? — обхватил Рыбин голову.

Правильно Христос сказал, что счастье человека не зависит от величины его имения. Или примерно так. Сидит передо мной на корточках в саду состоятельный хозяин, а по факту несчастный отец. На корточках и в саду, потому что упросил меня посмотреть опытные сорта слив и тепличных абрикосов. А я согласился, зная, что ему надо просто посоветоваться и поговорить с другом. Мы разогнали от себя всех помощников, скинули сюртуки. Сами режем волчки и рыхлим землю вокруг стволов.

— Солнце сегодня палит, — вытираю я пот со лба, — сейчас тут еще поковыряю, ты смотри, чтоб так было. А то я еще тот садовник.

— Эх, ковыряй, — горькие слова глухо повисли в мареве.

— И что тебя раздирает? — выпрямился я.

— Родина моя. Со всеми березками, ярмарками, скоморохами, древними дедами в лаптях, что по воздуху летать могут, знахарками вроде нашей Домны. И все это супротив признания общества, дворянского слова, всего устройства государственного. Но и родную кровинку не могу я неволить. И взять мужицкое сословие в семью тоже не могу. Вот не думал, что такова плата сделается за положение в обществе. Подойди таков парень семь лет назад, я бы и согласился. А теперь, когда купцы первой гильдии в очередь на прием записываются, когда губернаторы обеих губерний руку жмут, когда отказали недавно сватам из местной княжеской фамилии, такой пассаж не только на мне скажется. Да что я! Какое будущее у дочери будет? — он перевел дыхание, — в этом и горе. Все понимаю. Про род, про родственников, а переступить через себя не могу. Она же единственная.

— Мещанское.

— Что мещанское?

— Сословие у Кирилла сейчас мещанское.

— Да в нем ли дело! В моей душе забор вырос. Для этого тебя попросил побыть перед отъездом со мной. Один не сдюживаю.