Катарсис. Том 1

В принципе, именно в надежде на такую помощь Панкрат и привез Лиду с детьми к себе на родину, в старинный Осташков, начавший именоваться городом лишь по указу Екатерины II с тысяча семьсот семидесятого года. Правда, настоящим городом, хотя и небольшим по российским меркам, он стал только в пятидесятых годах двадцатого века, когда в нем начали строиться трех-, четырех— и пятиэтажные дома. И все же планировка города, несмотря на все реконструкции и стройки, сохранилась еще со времен Екатерины. Это о нем писал в прошлом веке В. А.Слепцов в журнале «Современник»: «Осташков действительно один из замечательнейших русских городов, даже единственный в своем роде…» И Панкрат вполне был солидарен с писателем, прожив в Осташкове лучшие свои годы.

Осташи испокон веков ловили рыбу в Селигере, занимались кузнечным ремеслом, выделывали кожи, валили и продавали лес. Осташковская кожа поставлялась в Петербург и Москву, другие города России, ценилась за границей, да и ныне местный кожевенный завод не потерял своего значения. Но неповторимый облик городу все же придали не промышленные предприятия, которых, к слову сказать, было совсем мало, а памятники архитектуры семнадцатого-восемнадцатого веков, которых здесь насчитывалось около полусотни. На острове же Столбный, расположенном в пяти километрах от осташковской пристани, посреди озера Селигер, находится знаменитый мужской монастырь Нилова пустынь, которому исполнилось уже более трехсот лет и который потихоньку реставрировался и перестраивался, превращаясь в музей общероссийского значения. Мальчишкой Панкрат с друзьями не раз добирался до острова на лодке и лазил по кельям и подземным казематам монастыря, играя в благородных разбойников, рыцарей и монахов…

— О чем задумался? — тихо спросила Лида, сидящая напротив в старинном фамильном кресле Воробьевых.

Панкрат очнулся. Налил в рюмки по глотку вина, поднял рюмку:

— Давай за тебя.

— Тогда лучше за нас. А еще лучше — за твоих родных, за дедов. Если бы не они…

Панкрат кивнул, опрокинул рюмку в рот, налил еще; он приобрел бутылку настоящего грузинского «Саперави».

— Да, деды у меня что надо. Даже когда жив был отец, деды играли в семье, наверное, большую роль, чем он. Особенно дед Пахом. Это он мне дал имя, а не отец. Знаешь, он когда-то произнес поразившую меня тогда фразу: не дай мне бог когда-нибудь избавиться от забот о своих детях!..

— Красиво сказано, — проговорила Лидия. — У тебя вообще родственники дружные, самый настоящий клан.

— Да и ваши крутовские родичи — сила. Может быть, именно поэтому мы не боимся невзгод? Знаешь, я недавно понял, что Россия — великая держава не потому, что у нее сильная армия и куча природных ресурсов, а потому, что ее народ талантлив, трудолюбив и великодушен, культурен и духовен. В глубинке это обстоятельство становится заметней.

— Если бы не правители…

— Больной президент, бандитское правительство и кретинская Дума — еще не вся Россия. Слава богу, не на них все держится, а на дедах моих, на нас с тобой, на детях наших. Ничего, выживем.

— Не все так думают. Если бы все так думали, идиотской рекламы, пропагандирующей западный образ жизни, у нас было бы меньше.

— Жизнь России намного сложнее черно-белых декораций Запада и Америки, интереснее и значимее. И великих людей наш народ породил больше, чем любая другая нация или этнос. Даже злодеи наши были и есть страшнее и жесточе других. Кто может сравниться со Сталиным, Берией, комиссарами расстрельных комиссий, да и с Лениным тоже, по цинизму и человеконенавистничеству? Никто!

— Не возбуждайся.

— Да я спокоен. Кстати, никогда не жалел о содеянном, о том, что отомстил подонкам за смерть хороших людей.

— Давай о другом. Так хорошо сидеть вдвоем и не думать о плохом.

— Ты затронула Запад, так вот могу добавить, что ни одна голливудская звезда не сравнится с нашими великими актерами: Евстигнеевым, Смоктуновским, Леоновым, Мироновым, Яковлевым, Табаковым, Этушем, — не говоря уже о певцах и музыкантах. Скажи, какая страна мира имеет такой ансамбль, как «Виртуозы Москвы»? Или такого певца, как Дмитрий Хворостовский? Или такого дирижера, как Ростропович?

— Ты прямо русопят, — улыбнулась Лида.

— А я и не скрываю этого, хотя и не возвеличиваю нацию до состояния вселенского жандарма, как американцы — свою, далеко не столь исключительную и талантливую. Я готов жить в мире со всеми. А у русских, между прочим, очень много недостатков, от которых не мешало бы избавиться. Ты и сама их знаешь. И подлецов среди них тоже немало, к сожалению.

Помолчали, отщипывая виноград с грозди на блюде. Лида сходила в спальню к детям, вернулась, налила себе чаю.