Катастрофа Московского царства

Неизвестный автор письма допытывался у священника села Халдеева Василия Дмитриевича о судьбе родных:

Живы ли, или по грехом моим пришло на них разорение которое <…> пришли хоть одну строчку, или словом прикажи, подлинно живы ль, или побиты? (14 мая 1609 года).

Троицкий слуга Григорий Рязанов из осажденного монастыря писал отцу:

А пожалуешь, государь, похочешь ведати про матушка и про брата Дементея и про Максима, и мы по сю грамотку еще жива <…> а впредь, государь, отчаяли своего живота, ажидаем смерти… Да Божья, государь, воля сталося, за умножения греха ради, Окулины в животе не стало и дочери моей Мавры (июль 1609 года).

Сергий Фомин, тяжело раненный при обороне Троице-Сергиевой обители, сообщал матери о том, что при смерти был пострижен в монахи, но «обмокся»:

Государыне моей матушке Марье Офонасьевой вскормленник твой и работник твоего великова жалованья, сынишка твой старец Сергиеща Фомин много Бога молит и челом бьет.

Новоявленный старец адресовал свои благословения всей семье, в том числе «посестре моей Нениле Семеновной з детми моими», то есть бывшей жене (3 июля 1609 года). Мы не знаем, написал ли Сергий отдельное письмо Нениле, несомненно, ошарашенной таким поворотом событий, но мать он просил: «А вы живите, матушка, с Ненилою смирененка, а Любимушка, Бога ради, берегите до меня». Любимушка – это, конечно, сын Любим.

Сын боярский Афанасий Аристов, застрявший в Нижнем Новгороде из‐за мятежей, называл жену «солнышком» и надеялся ее увидеть, «как аж даст Бог, дорога поочиститца». В свое отсутствие Афанасий Федорович наказывал жене «не токма, что рухлядь, хоти и дворишка продай, чтоб тебе з голоду не умереть», и призывал, как только появится кто-то из родственников, ехать в деревню (декабрь 1609 – январь 1610 года).

Служивший Лжедмитрию II сын боярский Федор Копнин беспокоился за мать и просил гетмана Я. П. Сапегу послать «пана доброго» за его матерью в Переяславль-Залесский и взять ее ко двору «царицы» Марины Юрьевны. Повод для такой просьбы был веским: «Потому, что я, холоп государев, в Переславле и в иных городех о царской службе радею и матушка б моя в конец не погибла» (декабрь 1609 года)[32]. Помог ли матери Копнина Сапега – неизвестно, но матери боярина и князя Д. Т. Трубецкого гетман оказал помощь. Князь Дмитрий Тимофеевич рассыпался в благодарностях Сапеге за то, что тот его «пожаловал», послал для охраны матушки вместе с его собственными людьми еще десять «панов» (ноябрь 1608 года).

Другой сановник, И. И. Годунов, просил Сапегу дать провожатых его жене Ирине Никитичне (сестре патриарха Филарета) «для бережения» «от литвы» – «до Суздаля, от Суздаля до Троицы, а от Троицы до тебе» (10 марта 1610 года).

Беспокойство И. И. Годунова было оправданно. Дочь его родича, Н. В. Годунова, попала в плен к А. Лисовскому, и за нее пришлось вступиться самому Лжедмитрию II. «Ведомо нам чинилось, что пан Александр Лисовский держит у себя околничего нашего Микитину дочь Васильевича Годунова и ее позорит не по отчеству», – писал «царь» гетману Сапеге. И далее распоряжался:

Как к тебе ся наша грамота придет, и тебе б пану Олександру Лисовскому окольничего нашего Микитину дочь Васильевича Годунова велел (так в документе. – С. Ш.) отдать тому человеку, хто к тебе с сей нашей грамотой приедет (март 1610 года).

Такая же трагическая история произошла с сестрой подьячего Гаврилы Отлипаева. Лжедмитрий II сообщал тому же Сапеге, что ему бил челом подьячий о том, что «взята де в полон на Костроме девка Олисафа, и ныне она в твоем полку у пана Шюмского». За «радение и службу» Отлипаева самозванец велел вернуть ему сестру (март 1609 года).