Катастрофа Московского царства

А ныне объявляютця в Астрахани и в полских юртех многие царевичи Московского государства: а Астрахани царевичь Август князь Иван, а сказывается государя нашего батюшка блаженные памяти великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси сын <…> Да в Астрахани ж, сказывают, объевился царевич Лаврентий, а называет себя брата нашего царевича и великого князя Ивана Ивановича всееа Руси сын <…> Да из полских же юртов объевился Петр царевич и иные многие царевичи в полских юртех объявляютца: царевич Федор, царевич Клементий, царевич Савелий, царевич Семион, царевич Василей, царевич Ерошка, царевич Гаврилка, царевич Мартинка, а называют себя, будто они блаженные памяти брата нашего царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руси дети, а наши племянники…

Перечислив самозванцев и разоблачив их претензии, Лжедмитрий заканчивал грамоту уверением: «един яз милосердый и праведный и щедрый и приложенный государь ваш царь и великий князь Дмитрий Иванович всеа Руси, Богом храним и здаров» и призывом по-прежнему служить и «прямить» ему.

С точки зрения ортодоксального московского легитимиста, самозванец, гневно протестовавший против самозванства, – это уже настоящее дно. Неслучайно дьяк Иван Тимофеев называл всех претендентов на трон после Лжедмитрия I скотами.

Насколько искренней была вера в самозванцев? С помощью логики определить менталитет русских людей начала XVII века невозможно, а источников, рассказывающих о внутренних процессах в русском обществе того времени, слишком мало. Историки и культурологи исследовали народный монархизм XVII века, но так и не пришли к определенному выводу о том, каким было соотношение цинизма и наивности во времена самозванческой эпидемии эпохи Смуты. Представляется, что обман и вера причудливо сочетались с разными видами эйфории – религиозной, садистической, алкогольной. Трезвый взгляд на события пришел позже, после того как туман похмелья рассеялся, и открылись страшные последствия многолетней кровавой междоусобицы.

Показателен случай, произошедший в апреле 1625 года в ряжском кабаке. Ямской приказчик Васька Шолкин, выпив, вдруг пустился в воспоминания:

В меж де усобную брань, как был в Калуге вор, и я де в те поры был у него на службе в Шацком, и собрався де Шацкаго уезда мужики коверинцы, котыринцы, конобеевцы, и говорили де меж себя так: «сойдемся де вместе и выберем себе царя».

Сидевший рядом ямщик Кузька Антонов прервал разглогольствования Шолкина резкой отповедью самозванчеству:

От тех де было царей, блядиных детей, которых выбирали в межьусобную брань межь себя, наша братья, мужики, земля пуста стала.

Поход боярина Федора Шереметева на Астрахань

Превратности Смуты демонстрирует судьба интереснейшего военного предприятия, достойного стать предметом особого исследования, – похода боярина Федора Ивановича Шереметева вниз по Волге и обратно.

Ф. И. Шереметев – один из знатнейших московских бояр и родич Романовых, пострадавший при Борисе Годунове, был обласкан Лжедмитрием I, который был посаженым отцом у боярина на свадьбе. После гибели самозванца Шереметев поддержал Василия Шуйского, а его двоюродный брат Петр Никитич, напротив, интриговал против нового царя и был выслан из Москвы. Отношения между кузенами были враждебными, и царь Василий, по-видимому, вполне доверял Федору Ивановичу. Он отправил его воеводой в Астрахань, подтвердив назначение, сделанное самозванцем. Вместе с Шереметевым были посланы и другие служилые люди – воеводы И. Н. Салтыков и И. Д. Плещеев, два дьяка и шесть голов, а с ними военный отряд.