Катастрофа на Волге

— К сожалению, это так. Предоставленная самой себе, 6-я армия обязана продолжать наступление в большой излучине Дона и в то же время взять на себя защиту северного фланга, который день ото дня все больше растягивается.

— Я слышал от Фельтера, что часть нашей задачи возьмет на себя 2-я венгерская армия, — заметил я.

— Верно, Адам. Но большая часть венгров до сих пор стоит на участке к югу от Воронежа. Они действовали там в составе армейской группы Вейхса. Пройдет время, пока венгерские дивизии будут выведены со своих позиций и смогут занять место наших дивизий на Дону.

— Стало быть, мы будем продолжать наступление на Сталинград без танков?

— Судя по предварительным данным, исходящим из штаба, мы получим танковый корпус, вероятно, четырнадцатый. Надеюсь, это произойдет безотлагательно.

Даже очень большому оптимисту не показались бы радужными перспективы 6-й армии.

Только 20 июля мы переправились через Чир в его верхнем течении у Боковской, в том месте, где еще девять дней назад стоял XXXX танковый корпус. Для дальнейшего продвижения в излучину Дона были созданы две ударные группы: северная — из XIV танкового корпуса, который тем временем перешел в наше подчинение, и VIII армейского корпуса, а южная группа — из LI армейского корпуса. Дивизии, обеспечивавшие северный фланг, подчинялись XVII армейскому корпусу.

Теперь ударным авангардом 6-й армии стал XIV танковый корпус. 23 июля немецкие дивизии прорвались в большую излучину Дона южнее Кременской и в короткий срок достигли Сиротинской. Но это опять было ударом впустую. Советские войска ушли за Дон.[24]

Нехватка резервов

Несмотря на то что немецкие войска с начала наступления не понесли особенно больших потерь, боевая численность пехоты резко снизилась. В среднем рота насчитывала 60 человек. Многие солдаты заболели от непрерывных переходов, которые требовали непосильного физического напряжения. К этому добавились еще сердечно-сосудистые и желудочно-кишечные заболевания, вызванные непривычным степным климатом, постоянными резкими колебаниями температуры. Если днем ртуть на шкале термометра поднималась до 40°, а иногда и выше, то ночью она падала до 10°. Крова над головой у нас большей частью не было. Раскидывать палатки для короткой ночной передышки не имело смысла. Убыль, вызванная всеми этими обстоятельствами, подчас значительно превышала потери в боях.

Разумеется, забот и тревог у 1-го адъютанта армии прибавилось. Где достать пополнение, чтобы восполнить потери? Я позвонил по телефону 1-му адъютанту группы армий. Меня обнадежили, обещав несколько неполноценных маршевых рот солдат, выписавшихся из госпиталей и признанных здоровыми и годными для боевой службы. Но что дадут эти несколько сот человек, когда мы потеряли многие тысячи!

На вечернем докладе я сообщил Паулюсу о создавшемся положении.

— По сообщению группы армий, в ближайшие дни армия должна получить несколько маршевых рот. Больше пополнения пока не предвидится. Мы прошли с боями примерно километров четыреста. Некоторые роты потеряли треть своего боевого состава. Будет ли армия сменена вторым эшелоном или группа армий передаст нам новые дивизии из резервов?

Паулюс горько улыбнулся.

— Когда наступающие войска достигнут определенного рубежа, то для ускорения темпа продвижения вводится второй эшелон или резервы. Этому вы и учили, когда были преподавателем тактики в военном училище, верно? Да и я иначе себе это не мыслю. Но должен вам сказать, что ни второго эшелона, ни резерва не имеется. В ставке Гитлера считают, что можно пренебречь проверенными на опыте основными законами стратегии и тактики. Верховное командование слишком часто преследует политические и военно-экономические цели, полагая, что осуществить их можно силами наших, бесспорно, испытанных войск. Но всему есть предел. Армия выбилась из сил, измотана и очень ослаблена потерями. Ей будет трудно, когда дело дойдет до решающего сражения. В начале наступления у группы армий было в резерве две немецкие пехотные дивизии. Союзники, которые идут следом за нами, должны сменить наши дивизии на северном фланге. Их боеспособность чуть ли не вдвое меньше нашей. Поэтому они непригодны для наступления. Нам придется одним нести на себе всю тяжесть битвы за город на Волге.

— Но как же это будет происходить? — спросил я. — Наш танковый корпус находится в ста пятидесяти километрах от дивизий, достигших Дона. Мы должны как можно скорее навести переправу. Кроме того, фронт, который нам нужно обеспечить с севера, все время растягивается. Для дальнейшего наступления не останется и полдесятка дивизий.

— Завтра к нам присоединяется XXIV танковый корпус, который раньше входил в 4-ю танковую армию, — ответил Паулюс. — Но что получается? Одну дыру залатали, в другом месте — прореха.[25]

Критически мыслящий генштабист, Паулюс не мог не заметить слабости и авантюризма гитлеровской стратегии. Его это тревожило, терзало. Но он был солдат с головы до ног, верил в свой опыт и полагался на свои войска. Он надеялся исправить упущения и просчеты верховного командования.