Катастрофа на Волге

Гитлер хвастливо заявил в одной из своих радиограмм: «Армия может быть уверена, что я сделаю все, чтобы соответствующим образом обеспечить и своевременно вызволить ее». Однако прежний опыт и трезвый учет реальной обстановки заставляли генерала фон Зейдлица относиться к подобным обещаниям с законным пессимизмом и недоверием. Теперь его предостережения начинали зловещим образом оправдываться. То, что произошло в течение ноября и декабря, подтвердило правильность прогнозов: снабжение по воздуху потерпело фиаско, а деблокирующее наступление, начало которого в опасной степени затянулось, не принесло решающего успеха, между прочим, и по той причине, что армия уже не обладала достаточной боеспособностью и маневренностью.

Генерал считал роковым то обстоятельство, что командование 6-й армии с самого начала чересчур оптимистически расценивало возможность обеспечения частей продовольствием, боеприпасами и горючим, а с другой стороны, при решении вопроса о прорыве из окружения было слишком сковано боязнью риска. «Позднее нам случалось перехватывать некоторые донесения командования армии вышестоящим штабом, и у нас нередко создавалось впечатление, что оно своими нарочито оптимистическими формулировками стремится скорее создать видимость благополучия, чем правдиво изобразить все переживаемые армией чудовищные невзгоды»{192}.

В начале декабря командование LI корпуса сочло даже своим долгом сделать начальнику штаба армии специальное представление относительно чересчур приукрашенных докладов в высшие инстанции. «Из-за этого произошло столкновение между начальником моего штаба полковником Клаузиусом и генералом Шмидтом. Результатом явилось изменение шифровального кода, после чего мы больше не могли подслушивать»{193}.

Аналогичная история произошла и с майором фон Цитцевицем. Этот майор отнюдь не был соглядатаем командования вермахта, а серьезно относился к своим обязанностям. Главное командование сухопутных сил направило Цитцевица в Сталинградский «котел» для получения от него непосредственной информации. Донесения Цитцевица по радио просматривались генералом Шмидтом, который визировал их. Но когда однажды начальник штаба смягчил формулировку одного донесения, не оставлявшего сомнений в серьезности создавшейся обстановки, со ссылкой на то, что делать столь пессимистические выводы еще рано, Цитцевиц, договорившись с начальником оперативного отдела штаба армий, в дальнейшем направлял свои важнейшие донесения на собственный страх и риск без согласования с начальником штаба{194}.

То, что Зейдлиц имел основание критиковать поведение начальника штаба армии, подтверждается целым рядом других свидетелей, соприкасавшихся в то время с генералом Шмидтом. Когда в начале битвы в окружении прикомандированные к штабу армии авиационные командиры тщетно старались втолковать Шмидту, что транспортная авиация не в состоянии обеспечить достаточное снабжение армии, тот заявил: «А вот нужно суметь! И, кроме того, у нас в „котле“ еще много лошадей, которых можно съесть!»{195}. Посланные Манштейном в «котел» для личного ознакомления с обстановкой представители командования группы армий – начальник штаба генерал Шульц и начальник оперативного отдела полковник Буссе – после возвращения доложили о создавшемся у них общем впечатлении. Они сказали, что «командование 6-й армии при условии достаточного снабжения по воздуху не расценивает положение своих войск и возможности дальнейшего сопротивления как неблагоприятные»{196}. В решающие декабрьские дни, когда деблокирующие части приближались к «котлу», генерал Шмидт заявил представителю штаба группы армий «Дон» майору Эйсману, что армия в случае улучшения снабжения «могла бы удерживать свои позиции даже дольше, чем до пасхи», тогда как прорыв из окружения представлял бы собой «аварийную меру»{197}. Об этом же убедительно свидетельствует и бывший квартирмейстер капитан Тепке, который в то время поддерживал постоянную связь не только с главным квартирмейстером 6-й армии майором фон Куновски, но и с начальником штаба Шмидтом. Тепке ярко рисует подавленность, охватившую штаб армии в рождественские дни, после того как операция по прорыву из окружения, в подготовке которой он сам принимал деятельное участие, была отменена. Он воспроизводит также некоторые разговоры с генералом Шмидтом, показной оптимизм которого ему тогда особенно бросился в глаза, «Не будем отчаиваться, – заявлял начальник штаба армии после провала деблокирующего наступления. – До сих пор ведь всегда находился выход, найдется он и на этот раз. Вспомните, что прошлой весной там, на северном участке фронта, II корпус тоже долго находился в окружении и снабжался по воздуху, пока не подоспела выручка»{198}.