Катастрофа отменяется

Пассажиры совсем осмелели. Мальчик даже принял на себя лоцманские обязанности, командуя: «Направо, мимо школы! А теперь к клубу поворачивайте, за ним плоты рубят!» И верно, за клубом строили сразу три плота, и там же Малышев, увидел нескольких инженеров, распоряжавшихся «эвакуацией» на плотах.

Высадив пассажиров, Малышев передал управление Севостьянову, а сам выскочил на берег. Надо было выяснить, чего от него ждут.

Невысокий, давно не бритый человек представился:

— Начальник рудника инженер Коржов!

Малышев назвался.

— Вы уж извините, товарищ капитан, я вас буду по имени и отчеству… В армии не пришлось быть, по-военному не умею.

— Павел Алексеевич…

— Завтракали?

— Все в порядке.

Коржов задумался, почесал лохматую голову.

— Тогда давайте так. Ваши ребята снимают людей, застрявших в домах. Вас я попрошу пройти вверх по озеру до конца. Хотя где он, этот конец, одному аллаху известно. Мы тут получили радиограмму, из которой ничего не поняли: какая-то войсковая часть идет через перевал с востока, и они где-то застряли. Место обозначено, по-видимому, топографическим знаком с военной карты…

— С востока идут саперы и дорожники под командой капитана Соболева. Они в пятидесяти километрах от вас по ущелью. Там осыпями уничтожило дорогу. Сейчас ее налаживают.

— Вот это-то нам и нужно! То есть — дорога. В верховьях Фана есть еще один небольшой кишлак — Ташбай. Надо выяснить, угрожает ли кишлаку наводнение. Если нет, ваши солдаты начнут переправлять женщин и детей на ту сторону, на дорогу, только надо найти участок, с которого дорога не затоплена. Дальше они пройдут пешком до Ташбая и там дождутся машин. Если часть капитана Соболева пробьется, надо думать, за ними начнут ходить и гражданские машины. Ну, а рабочие перебьются в палатках, у нас есть несколько штук. Малолетних ребят, которым такая дорога будет не под силу, отвезете потом на гляциологическую станцию.

Малышев подождал, пока вернулись солдаты, снимавшие людей с домов, назначил старшего, проверил рацию на понтоне, свою рацию и объяснил задачу. Как только он найдет участок шоссе, где кончается зона затопления и есть хороший подъем к дороге, он радирует солдатам. К тому времени они снимут людей с домов и выйдут первым рейсом к Ташбаю. Работа будет не из легких, понтон ползет не больше шести километров в час, а до Ташбая вся дорога может оказаться затопленной. Если начнется ветер, лучше подождать.

На берег вернулся Коржов, подал Малышеву флягу, рюкзак.

— Тут спирт на всякий случай и еда. Кто знает, как вас верховья встретят.

— Шахты надеетесь отстоять?

— Как сказать… Чердынцев с гляциологической станции подсчитал, что дальше уровень воды будет подниматься медленнее: озеро разливается в ширину. Но видно, где-то прорвало наносы на Фане, его вычисления опаздывают. Если через неделю завал не взорвут, боюсь, что наши стенки придется строить до самого синего неба…

Он грустно усмехнулся, взглянул на бетонщиков. Те, не отрываясь, громоздили свои укрепления. Дети и женщины, снятые с домов, уже помогали им. Возле здания с вывеской «Столовая», по грудь в воде, обвязавшись длинной веревкой, бродили мужчины, вытаскивая котлы, тарелки, мешки, и укладывали все это на плот. Резко визжала пила — готовили дрова для походной кухни.

— А как с продуктами? — спросил Малышев.

— На десять дней хватит. А что там? — Коржов выразительно кивнул на запад.

— Бьем шурфы, — неохотно ответил Малышев. Теперь он точнее представлял, какая трудная работа выпала на долю его батальона. Рудник, Ташбай, дорога на восток — все под угрозой…

— А как у гляциологов? — спросил он.

— Чердынцев считает, что до них вода не дойдет. То есть в том случае, если завал взорвут не позже, чем через две недели. Но он уже ошибся: думал, что вода будет подниматься метров на пять-шесть, а она скачет по десять-двенадцать. Да еще ледники начали сильно таять… — Он указал на самодельную мерную шкалу, нанесенную черной краской на отвесном утесе. Малышев взглянул: вода плескалась на отметке двадцать два пятьдесят.

— Откуда вы считаете? От уровня Фана?

— Если бы! Поздно спохватились! Маркшейдер высчитал приблизительно по своим горным картам.

Малышев молча прыгнул в амфибию. Севостьянов оттолкнулся от берега. Мотор застучал, и от каменных склонов понеслось эхо, похожее на пулеметную очередь, только эта очередь длилась без перерывов и все усиливалась, словно противник не отступал, а приближался.

Что делать, на то похоже. Еще вчера ты спокойно сел обедать, вполне довольный своим днем. И позавчера ты был спокоен. И много дней подряд. Та боль, что терзала и мучила тебя, стала понемногу утихать, как будто ты примирился с нею или привык. А другой боли или горя ждать было неоткуда. И солнце светило ясно, и люди были добры к тебе. Но видно, и войны и катастрофы схожи одним: они приходят неожиданно. Тебе не пришлось повоевать, так вот тебе другое испытание. И помни: отступать нельзя. Тут тоже как в бою. Ты отступишь — кто-то погибнет. Тоже как на войне…

4