Катастрофа отменяется

Озеро еще увеличилось. Теперь оно плескалось внизу, всползая на ледник и упираясь в крутизну скалы, на которой стояла станция. Оно уже начало дышать. Как и на всяком большом водном пространстве, на нем теперь образовывались местные ветры — бризы, только дули они в одном направлении — с берега на озеро, так холодна была вода, собравшаяся из многочисленных горных рек и речек. Оно все еще было лишь скоплением воды, почти дистиллированной, в которой не может быть жизни, но, как знать, может быть, в эти мгновения в нем уже зарождается жизнь? Илистые выносы из рек распространяются где-то в верхнем течении, на залитых альпийских лугах уже может кормиться рыба, пришедшая из рек, может быть, в эту самую минуту зарождается живой мир планктона, точно так же, как это было в давние геологические времена, когда с неба все падала и падала вода на остывающую землю, заполняя все впадины, образуя первые реки и озера, а потом и моря.

Чердынцев шел и шел, постукивая ледорубом, прорубая кое-где новые ступеньки, потому что ледник, сдвинувшись на полтора метра вниз, разорвал все ранее пробитые тропы, и теперь приходилось прорубать их снова. Отметки показывали, что Милованов прав: подвижка еще продолжалась, но уже значительно медленнее. Оснований для страха, как и предполагал Чердынцев, не было.

До верхней отметки он добрался перед самым закатом. Надо было поторопиться, чтобы ночь не застала на леднике.

2

Вернулся Чердынцев уже в темноте, при свете аккумуляторного фонаря.

За качающимся лучом фонаря следили из всех окон станции. Галанин зажег прожектор на крыше, а едва Чердынцев поднялся на плоскогорье, двери станции распахнулись, и он попал чуть ли не в объятия товарищей. И хотя он был растроган этим беспокойством их, все же не сдержал насмешливой улыбки:

— С каких это пор начальника встречают без оркестра?

— Это все Тамара Константиновна! — ответил Галанин. — А я передал дежурство Ковалеву.

Ковалев тоже стоял в прихожей, помогая Чердынцеву стаскивать штурмовку.

— А кто же остался в лавке, как говорят в Одессе? — испытывая некоторую неловкость, спросил Чердынцев.

— Я включил сигнал на полную мощность! — отговорился Ковалев.

— Спасибо за дружескую встречу, Жорж, но все-таки поберегите энергию. Тем более что надо еще передать статью Тамары Константиновны. Неловко будет, если мир не узнает о нашем геройстве.

Тамара Константиновна стояла тут же, прислонясь к косяку двери. Чердынцев давно уже заметил за ней эту особенность. Она всегда умела выбрать самую удобную и в то же время независимую позу. Нет, она не кинулась снимать оружие с воина, для этого найдутся слуги, но она как бы освящала этот новый для всех ритуал. Вернулся вождь, все должны встречать его или она испепелит их взглядом василиска. Так и понял Чердынцев это неожиданное дежурство у окон и дверей. Раньше между ними таких тонкостей не водилось.

— Статья не дописана, — только и сказала она. — Я ведь должна еще выслушать, прав ли Юрочка в своем прогнозе. Впрочем, мы ждем вас в столовой.

Когда он вышел в своем лыжном костюме, который заменял ему домашнюю пижаму, ужин только что ставили на стол. И опять все были приодеты. И Тамара Константиновна переменила костюм. Неужели она привезла с собой десяток платьев?

Только приглядевшись, он понял эту женскую хитрость. Наряд был тот же, но сейчас из-под ворота шерстяной кофты виднелся белый круглый воротник, свободно падавший на грудь.

Салим, уловив хитрый взгляд Волошиной, вышел и вернулся с тремя бутылками сухого вина. Только тут Чердынцев разглядел большой торт и бокалы у каждого прибора. И неловко пошутил:

— Что, наводнение уже кончилось?

— Нет, но предстоят именины. — Это молчальник Галанин изрек свое веское слово. — Сегодня Тамара Константиновна празднует день рождения.

— Ну, ну, ну, на это ничего не скажешь. И паспорт для проверки не попросишь. День рождения так день рождения!

Чердынцев принес из своей комнаты недопитую утром бутылку коньяку. Попросить у Салима коньяк ребята все-таки не решились.

Но своим присутствием он заморозил все «общество». Чердынцев усмехнулся про себя. Так вам и надо! Могли бы обождать с этим торжеством. У них под ногами скопилось около сорока миллионов кубометров воды, которая со все большим усилием давит на несовершенную плотину. И если эта вода прорвется, то…

Ему стало не до насмешек. Молча проглотив ужин и не притронувшись к праздничному торту, он ушел к себе, пожелав всем доброй ночи.

Как видно, они что-то поняли. Вскоре робко постучался Салим и принес недопитую бутылку коньяку, чашку кофе и кусок торта. В столовой было тихо.

Он прислушался: ну, конечно, Тамара Константиновна, словно в отместку за его нелюдимость, всех зазвала к себе. Правда, через капитальную стенку не доносится ни слова, но слышно, как они там рассаживаются, ходят, звенят стаканами, а вот уже и запели. Это Ковалев взял гитару и напевает:

Все перекаты да перекаты, —
послать бы их по адресу! —
На это место уж нету карты,
и мы идем по абрису…