Катастрофа отменяется

Он прошел от головного шурфа вниз по будущему каналу вдоль всего ряда подготовленных под фугасы колодцев. Иные были уже заполнены толом, возле них стояли часовые, другие еще докапывали, зачищали, но Малышев видел, что к трем пополудни все будет готово.

Уразов встретил Малышева крепким рукопожатием, но казался смущенным. Этот человек не любил недоговоренности, поэтому он отвел Малышева на балкон и прямо спросил:

— Мы поступили неправильно?

— Да, — спокойно ответил Малышев.

— Но расчеты Ованесова…

— На столе у Адылова лежат анализы почвы, сделанные буровиками. Там же находятся карты разрезов контрольных шурфов. Эти документы показывают, что плато составляют плотно сцементированные конгломераты, не поддающиеся мгновенному разрушению. Ованесов просто испугался ответственности.

— Вон вы как рассматриваете? — удивленно протянул Уразов. — А если мы переиграем?

— Уже нельзя. Галереи заполнены взрывчаткой.

— Жаль, что вас так поздно отозвали с озера!

— И этого уже не исправишь.

Они вернулись в кабинет.

Ованесов встретил Малышева откровенной улыбкой. Малышев подумал: радуется, что удалась маленькая интрига. Теперь все лавры попадут в его суп. Как же, взрыв произведен по его проекту! Но злость почему-то пропала. Вспомнил, что и саперы, и колхозники обещали ускорить пробивку новых шурфов. Значит, в назначенный срок они уложатся, несмотря на происки Ованесова. А уж кто воспользуется плодами этой победы, неважно, лишь бы река ожила…

Ему предоставили слово.

Малышев разложил схемы шурфов, данные буровиков, разрезы минных галерей. Ованесов, разглядев эти исполненные в цветных карандашах чертежи, смутился и поглядывал на Малышева испуганно. Но Малышеву не хотелось терять время на перебранку. Он сразу начал:

— Мои разведчики доложили, что завал достаточно уплотнился и стал мощной преградой. Я сожалею, что вместо единовременного взрыва операция расчленена на три части, но менять что бы то ни было уже некогда. Поэтому считаю, что взрыв должен быть одновременным по всему руслу. Такой взрыв выбросит большую часть породы из русла, и очистка русла для следующего взрыва займет минимальное время. Можно будет сразу пустить в ход бульдозеры и экскаваторы, а в тех местах, где отметка окажется достаточной, немедленно начать пробивку второй серии шурфов. Так мы хоть немного сэкономим время, которое отняли сами у себя из трусости…

Он заметил, как покраснел Ованесов, заметил гневный взгляд Уразова, брошенный на инженера, и усмехнулся. Маленькую месть он все-таки учинил. Адылов, кажется, ведет протокол, пусть запишет и это. Ему-то возражения Ованесова — действительно как нож в сердце. У него скопились все сводки с поливных земель, где уже гибнут посевы…

Ованесов промолчал. И хорошо сделал. Малышев знал, что в личном споре Ованесов не сумеет опровергнуть возражений. Да и убедить остальных Малышеву было проще: за его плечами опыт взрывника, а что у Ованесова, кроме амбиции?

Уразов спросил:

— Не разрушит ли такой мощный взрыв дома́ кишлака?

— Взрыв производится линейный. Надо лишь закрыть выход из кишлака на берег, чтобы не было несчастных случаев. А если и вылетят стекла в каком-то доме, ничего не поделаешь.

Адылов подсказал:

— Жителей из прибрежных домов лучше всего выселить на время взрыва.

— Не отразится ли взрыв на прибрежном шоссе? — спросил Рахимов. — Там несколько оврингов и много опаснопроходимых мест. А на подходе — экскаваторы. Хороши мы будем, если обвалим в эту трудную пору собственную дорогу…

— На шоссе отправлены махальные, — сказал Малышев. — Они должны приостановить движение и затем проверить состояние дороги после взрыва.

— А вы, я вижу, все предусмотрели, — усмехнулся Уразов.

— Взрывник обязан думать до взрыва…

— А я бы все-таки предупредил низовые кишлаки о взрыве. Пусть временно эвакуируют жителей. Если завал не даст подвижки, люди спокойно вернутся по домам. А если…

— Расчеты довольно убедительны, — возразил Адылов. — Да и не поймут люди нашей тревоги. Они уже поверили, что мы выручим их…

Больше никто не возражал. Столпились у повешенной на стену схемы: новое озеро было изображено в северо-восточном углу грубым синим пятном; пятно это ограждала с запада широкая рубчатая полоса, изображавшая обвальную плотину; а на запад вдоль реки, представленной извилистой линией, под которой сейчас подразумевалась уже не вода, а бывшее русло, изображена будущая река, рукотворная, если у людей хватит сноровки ее пробить. Пока что они накопали тут ямки и ямищи, которые тоже были изображены на грубой этой схеме и помечены почему-то крестами, словно могилы.