Катастрофа. Спектакль

— Правильно. Только бы уважаемый товарищ Бермут поскорее отбыл из села. А то раззвонит по миру. А я обязан представить общественности только проверенные факты.

— Да тут оно так получается, что я и сам не против избавиться от нашего гостя. — Бублик виновато улыбнулся: — Свеклу копаем, и кукурузы еще ого-го в поле, а на дворе-то осень не сегодня завтра, и дожди, и мороз, все что хочешь, зиму раннюю обещают наши сельские метеорологи. А из района звонят: организуйте товарищу Бермуту слушателей. Парторг у меня молодой, недавно выбрали, людей толком еще не знает. Езжай, говорю ему, на свеклу, а я гостем займусь. А гость — обеспечь ему семь лекций, и не меньше. А где я ему семь аудиторий возьму? Комплекс остановлю? Так он напрямик: отметьте мне семь путевок, поставьте печати, а деньги на культурные нужды вы все равно списываете, вчера, говорит, я таким макаром за день восемнадцать выступлений сделал в районе, хоть и на пенсии, а внуки деньги любят… И в нос сигарой дымит. Вот, думаю, не родись мудрым, а родись нахальным. Я еще вчера посмотрел, как он организовывает Петруне спектакль после спектакля, и подумал: мне бы такого экспедитора — колхоз бы мигом в гору пошел. Культмассовые деньги мы действительно списываем ежегодно, подавись ты, думаю, подпишу — и мотай отсюда. Так завфермой запер несколько доярок в домике животновода, чтобы не разбежались, у каждой дома работы полно, хочется побольше на огороде успеть, пока погода, а я — в контору, печати ставить.

Иван Иванович Бермут сидел на крыльце дома животновода и коптил синее сентябрьское небо своей неизменной сигарой. Стул под ним не просматривался: тело расплылось, словно дрожжевое тесто через край дежи. Тщательно выбритая голова блестела на солнце, навевая ассоциации: то ли нимб, то ли ореол… Но обвисшие мешки бурых щек и такое же мясистый нос несколько приземляли образ творца нетленных ценностей.

Я остановил машину у крыльца. Бермут неожиданно легко вскочил со стула и понес мне навстречу полушарие живота, рассеченное надвое длинным темным галстуком:

— Иван Иванович Бермут. К сожалению, не вермут…

И захохотал, поблескивая золотыми зубами. Могучее тело сотрясалось, словно воз сена на замерзшей дороге. Это его коронная шутка — о вермуте.

— Узнал, что вам тут не помешает еще один слушатель…

— Это вы в точку! — закудахтал Иван Иванович, пренебрежительно кивнув в сторону фермы: — Разве им здесь нужна литература?! Если бы давали ситец — вот была бы массовость… А мне сказали, что вы еще вчера уехали в Киев.

— Служба такая, — вздохнул я, — снова погнала во Мрин. Наведался в гостиницу — ни Петруни, ни вас. Вспомнил, что в Пакуле намечались торжества, ну и заехал, вдруг, думаю, и на мою долю перепадут крохи славы с чужого стола…