Катастрофа. Том I

— Граждане! Я, президент Стефен, заклинаю вас образумиться. Безумная попытка проникновения в подземный город может стоить многих тысяч жизней. Вырыт только небольшой участок, и если в него станут беспорядочно бросаться со всех сторон, верхние задавят тех, которые спустились до них и сами будут задавлены вновь напирающей сверху массой. Не говоря уже об огромном количестве жертв, это может вызвать страшные обвалы и надолго затормозить, а то и совершенно парализовать сооружение подземного города. Граждане! Во имя спасения Парижа и Франции, во имя вашего собственного спасения, я призываю вас к благоразумию. Приняты решительные меры для удержания толпы. Войска ни перед чем не остановятся и в крайнем случае прибегнут к оружию. Не доводите же до кровопролития! Пожалейте себя, пожалейте солдат и не заставляйте их проливать братскую кровь! Я, старый Стефен…

В это мгновение гигантский сноп света, упав с высоты, стал шарить по толпе. Словно зыбкий световой мост протянулся между небом и землей. Он попеременно выхватывал из мрака то фигуру возвышавшегося над толпой Стефена с развевающимися волосами и с умоляюще протянутыми вперед руками, то хмурых, плотной серой стеной стоящих солдат, то ту или иную часть толпы. Грозный противник, казалось, исследовал позицию.

— Граждане! — кричал и молил Стефен. — Не теряйте хладнокровия!

Но его не слушали. Животный ужас был сильнее горячих призывов к благоразумию, делал людей слепыми и глухими ко всему другому. Толпа стала шарахаться, сначала в стороны, потом, под давлением бешеного напора сзади, вперед. Солдаты дрогнули и отступили еще на несколько шагов.

— Назад — или мы откроем огонь! — осипшими голосами кричали командиры, упираясь руками в грудь передних из толпы.

Минуту спустя заиграл рожок. Вызывающе, буйно и задорно звенящими звуками, он кричал на всю огромную площадь, что вот-вот прольется горячая, алая кровь. Потом, после минутного перерыва, рожок заиграл во второй раз.

— Ради Бога! Назад! Сейчас стрелять будем!

Но обезумевшая толпа продолжала напирать. Несколько человек прорвали цепь и смешались с солдатами. Как вода в прорвавшуюся вдруг плотину, хлынул человеческий поток в образовавшиеся бреши.

Все смешалось в дикой свалке. Где-то в стороне заиграл в третий раз рожок. Мгновение спустя сухо протрещали несколько одиночных выстрелов. Больше и чаще. Точно сухой горох просыпался над всей площадью.

И горячими, алыми струями пролилась давно уже просившаяся наружу кровь.

А на сравнительно небольшой высоте, точно любуясь происходящим внизу зрелищем, плавно реял гигантский зоотавр. Он не торопился. Он как бы умышленно медлил, чтобы дать сердцам окоченеть от ужаса, чтобы люди до конца испили чашу предсмертной тоски. И когда этот момент наступил, когда, казалось, пройдены были уже все ступени мук человеческих, когда ужас уже спирал дыхание и цепкими когтями вонзился в самую глубину сердец, чудовище всей своей громадой ринулось вниз и врезалось в толпу.

Началось что-то невообразимое. Солдаты, побросав ружья, смешались с мятущейся в панике толпой в один гигантский клубок человеческих тел, который извивался, корчился, как раненая насмерть змея, метался из стороны в сторону. Ноги ступали по раздавленным телам, хруст костей смешивался со стонами. Зоотавр все глубже врезывался в гущу толпы, крошил ее, точно огромной силы таран, каждым своим движением, каждым поворотом тела убивая и калеча всех, кто попадался на его пути. Он оставлял за собой широкую борозду, наполненную окровавленными человеческими телами и напоминавшую побитую градом полосу хлебного поля.

Тысячи, десятки тысяч людей успели добежать до спуска в подземный город. Он оставался теперь незащищенным. В одну минуту балюстрады были сломаны, запертая массивная чугунная дверь уступила под всесокрушающим напором человеческой лавины, и люди, тесня и давя друг друга, бросились по каменной лестнице вниз. Ничего не видя перед собой, они, запыхавшись, неслись вперед, все сильнее подталкиваемые сзади. Страх быть раздавленными побуждал их бежать все дальше и дальше, со ступеньки на ступеньку, в зияющую мраком бездну. Те, которым изменяли силы, падали и через минуту тысячи ног обращали их тела в бесформенную кровавую кашу. Многие из находившихся впереди, потеряв сознание, но подталкиваемые сзади, летели вниз, ударяясь головой о каменные ступени и оставляя на каждой из них несколько капель своей крови. И по мере того, как толпа спускалась, ступени становились все более скользкими от налипшей на них крови и ноги все чаще ступали по человеческим телам.