Катастрофа. Том I

Средняя часть туловища снабжена двумя крыльями, состоящими из темно-серой, сетчатой, плотной, точно просмоленной массы, в то же время, чрезвычайно эластичной, легко разворачивающейся и складывающейся. Крылья заканчиваются внизу широкими перепонками и устроены так, что в случае надобности могут служить животному плавниками, если оно находится в воде, и лапами, когда оно опускается на землю. Вообще, строение крыльев, — которые в развернутом виде имеют 85,23 метра длины и 27,2 метра ширины, занимая, таким образом, площадь в 2818 с лишним квадратных метров каждое, — чрезвычайно сложно и совершенно неизвестно в фауне нашей планеты. В самом низу каждое из них снабжено семью пальцами-когтями из какого-то неизвестного нам вещества, имеющего некоторое сходство с окаменелой слюдой. Когти эти, которые зоотавр, по-видимому, может по желанию прятать, как это делает кошка, имеют форму изогнутого дамасского клинка и достигают 1 У2 метров длины и 60 сантиметров ширины.

Все туловище покрыто роговидной оболочкой необыкновенной плотности, не поддающейся ни одному из имевшихся в нашем распоряжении острых орудий. По обе стороны его, несколько ниже спины, над крыльями, тянется ряд яйцевидных наростов, полых внутри, по 14 с каждой стороны. По вскрытии одного из них, из него выделился какой-то неизвестный доселе в науке газ. Есть основания предполагать, что эти наросты составляют своего рода резервные камеры для особого воздуха, необходимого зоотаврам при перелете через безвоздушные пространства. Такое предположение тем более правдоподобно, что эти герметически закрытые снаружи камеры особыми каналами связаны с дыхательными органами животного. Каждая из них имеет емкость в 3,7 куб. метра и, следовательно, может содержать довольно солидное количество конденсированного воздуха.

Голова зоотавра имеет форму почти правильного цилиндра в 6,4 метра длины и 9,85 метра в окружности; она утверждена на сравнительно короткой, постепенно переходящей в туловище шее. Никакой растительности на голове нет. Поверхность ее глянцевитая, лоснящаяся, напоминающая кожу моржа. В нижней части ее имеется широкая щель, служащая ртом и снабженная, вместо зубов, двумя чрезвычайно острыми роговидными пластинками-челюстями. Нет ни носа, ни ушей; их, по-видимому, заменяют глаза, которые исполняют не только зрительные, но также слуховые и дыхательные функции. Их два: один спереди, на том месте, которое мы привыкли называть лбом, другой сзади, так сказать, на затылке. Оба они отличаются чрезвычайно сложной структурой, которую очень трудно, почти невозможно изучить на мертвом экземпляре.

Поскольку комиссии удалось выяснить, глаза зоотавра устроены наподобие прожекторов, испускающих столбы света в несколько километров длины. Свет этот настолько ярок, что, например, друммондов свет бледнеет по сравнению с ним. Зоотавры могут, по желанию, удлинять и укорачивать его, точно так же, как и совершенно гасить его. Есть основания предполагать, что этот же свет обладает истребительными свойствами, позволяя зоотаврам, словно электрическим током огромной силы, смертельно поражать на расстоянии. При полете они испускают свет, освещая себе дорогу то передним, то задним глазом. Он, по-видимому, обладает свойством потухать иногда и помимо воли животного. Так, по всей вероятности, и случилось с объектом нашего исследования: с погасшим светом, ничего не видя перед собой, он со всего разгона, при полете чудовищной скорости, налетел на Notre Dame, ударившись о собор, точно гигантской силы ядро в крепостную стену.

Глаза являются, надо думать, наиболее уязвимым, быть может, даже единственно уязвимым органом зоотавров. Они, по-видимому, совершенно не приспособлены к дневному свету нашей планеты, чем и объясняется то, что они свои налеты совершают по ночам.

Своими прожекторами зоотавры, надо полагать, могут пользоваться и в воде, освещая ими морскую глубь на огромное расстояние в целях приискания добычи.

Вокруг переднего глаза правильным кругом расположено 14 выпуклых шариков, напоминающих глаза рыбы и окрашенных в разные цвета. На мертвом зоотавре удалось установить эти цвета только по пигментации, но несомненно, что у живых экземпляров шарики имеют яркую разноцветную окраску. Один из членов комиссии высказал чрезвычайно остроумное предположение, что эти шарики служат зоотаврам органами речи: вместо слов они прибегают к цветовым знакам, т. е. к особого рода сигнализации. Очень возможно, что они достигли в этой области огромного совершенства и что с помощью чередующихся в шариках красок, пользуясь бесконечным разнообразием возможных при этом комбинаций, они могут выражаться гораздо полнее и свободнее, чем люди с помощью слов.

Предположение, что указанные шарики служат зоотаврам органами речи, подкрепляется еще тем обстоятельством, что никаких других органов, служащих для этой цели, у объекта нашего исследования найдено не было: у него нет ни языка, ни голосовых связок, вообще ничего, что служило бы для издавания звуков.