Катастрофа в две полоски

Даже не представлю, что он тут пережил в неизвестности после таких “новостей” от врачей, пока я валялась в отключке, но реакция и слова Мирона были для меня ценнее тысячи самых громких признаний в любви.

– И что будем теперь делать? – решаюсь я заговорить немного погодя. Уложив голову на плечо мужчины и слушая ровный бег его сердца.

Удивительно, но сон, который было схлынул, снова начал наступать. Так что я уже клевала носом и активно зевала, нежась в теплых руках Мира.

– Ты еще спрашиваешь? – фыркнул Мир.

– Ну… да, вообще-то ты можешь…

– Даже не произноси этого вслух, а то вариант с ремнем и твоей филейной частью в моей голове уже побеждает, Лера!

– Ладно, поняла, – захохотала я, – молчу, – закрыла “рот на замок” и выкинула ключик, чуть отстраняясь и заглядывая Миру в глаза, которые уже потеплели и в данный момент задорно смеялись.

– И вообще, Совиной тебе теперь ходить недолго осталось. У вас с малышом должна быть моя фамилия и точка.

– Ну, вообще-то, положено делать предложение руки и сердца, а не…

– Ну, вообще-то, много что положено. И все оно в нашем случае идет все равно через одно место. Поэтому смирись, тебе в спутники жизни достался тиран и деспот.

– У-у-уф, сбегу от тебя, – выдала я, сладко зевнув, удобней устраиваясь у мужчины на груди.

– Поймаю, – прошептал Мир мне в макушку, сильнее сжимая руки на моей талии, – поймаю и…

– Мы вернемся к варианту задница-ремень, да?

– Читаешь мои мысли, – подмигнул Мир и издевательски медленно накрыл мои губы своими в тягуче-сладком и умопомрачительно нежном поцелуе.

Если исключить из уравнения больничную палату, то это очень даже неплохое пробуждение после обморока. Можно будет, пожалуй, повторить…

Мирон

Забрать Леру из больницы врач разрешил уже утром. Строго-настрого запретив ей даже малейшие волнения и переживания, настоятельно порекомендовав мне с нее глаз не спускать.

Да я и не собирался, предложив Лере сразу, без раздумий, переехать ко мне. На что получил в ответ возмущенное:

– Не гоните лошадей, Мирон Александрович!

Понял, принял, но одну в этот и последующие пару дней ее оставить не решился, фактически сам переехав в ее скромную, но уютную однушку.

Жизнь вошла в новое, ранее не изведанное мною русло под названием: серьезные отношения. Мы с Лерой учились слушать и слышать друг друга. А еще привыкали к тому факту, что скоро станем счастливыми родителями...

События благотворительного вечера долго еще мелькали на страницах самых престижных журналов. Счастье, что в исключительно “положительном” ключе. Пресса мусолила наше фееричное “примирение” с Броневицким и заключение нашими фирмами выгодного контракта. Обсуждала новую коллекцию, которую мы в тот вечер презентовали, и расхваливала нашу ювелирную компанию, которая, кстати говоря, за этот месяц побила все наши рекорды по количеству продаж. И за представление которой Лера, задним числом официально оформленная как сотрудник фирмы, получила очень даже неплохой процент. А Миша, теперь уже с моего разрешения, предложил ей поучаствовать в новой съемке. На что Совина, недолго думая, согласилась.

Ну, и, конечно же, мимо журналистов не прошли суммы с приличным количеством нулей, которые мы собрали в тот вечер и которые пошли в благотворительные фонды. В общем, в прессе мы были герои. И семейные разборки прошли мимо всеобщего внимания. Для гостей вечера все осталось тихо, мирно, чинно и благородно, но вот зато “за кулисами” творился настоящий кошмар.

До сих пор, как вспомню, кулаки чешутся.

В тот вечер, пока Лера лежала без сознания в больнице, куда ее увезла скорая, у нас состоялся “содержательный”, не без мордобоя, разговор с братцем. Разговор, после которого я конкретно прозрел, а Слава конкретно сдал себя со всеми потрохами. Рассказал все: начиная с “заговора”, организованного при поддержке некоторых из самых “смелых” акционеров, которые ставили мне палки в колеса все эти месяцы, и заканчивая признанием в пылу истерики, что с их же подачи на меня ополчились все СМИ, пытаясь раздобыть какую-то “мифическую” страшную семейную тайну. Здесь, кстати, руку приложила бывшая начальница Леры.

В общем, Слава сдал всех. Дурная голова, как говорится... Братец сам себе вырыл яму, растрепав нам с Костяном все. Он даже своего сообщника, Стаса, не пожалел, буквально ткнув  пальцем в человека, которого я искренне долгие годы считал другом.

В ту ночь эмоции были просто на разрыв, одно наложилось на другое, в итоге в больницу к Лере я приехал выжатым, как лимон, еще и трясущимся за нее от страха. Просидел у ее постели, продолжая гадать: что ему было нужно? Славе. Да понимаю, что тут, скорее всего, все максимально просто: заветное место гендира и признание деда, который тоже, благодаря моему фантастическому везению, оказался вне всей этой заварушки. Информация о ссоре двух приемников до него так и не дошла. Сдавать Славу я не стал. Пока. Но настоятельно советовал не высовываться.