Катастрофа в подарок

— Как тебе брюнетка? Такое светлое лицо… Красавица… — протянул с восхищением Иванов, на самом деле ласкавший взором вовсе не румяные щёчки невесты; взгляд зелёных глаз утонул меж сливочных холмиков, призывно белеющих в декольте синего платья.

— Да? — удивился Лунгин непонятному восторгу признанного Казановы. — По мне, так симпатичная, но не более…

— Ты просто внимательно приглядись, — нетерпеливо перебил его Лев, с неприкрытой ревностью наблюдающий, как Владимир Аркадьевич придерживает Сидорову за спину, якобы помогая преодолеть высокую ступеньку мраморной лестницы. — Она потрясающая!

— По-моему, там трясти совершенно нечем: ни сиськи, ни п…

— Прекрати! — оборвал его Иванов. — Это у Илоны не грудь, а неспелые яблочки, а тут…

— Ещё даже и не начинал, — возмутился механик сравнению незнакомки с его любимой женщиной. — Нашёл землетрясения амплитуду.

Он с удивлением взирал на буквально давящегося слюной друга:

— Смотри, чтобы от тряски крыша не съехала, сейсмолог…

— Ты сейчас говоришь о моей невесте, — почти прорычал Лев.

— Так вот кем занята в последнее время Илона, — пробормотал Олег, ещё раз обвёл взглядом фигурку длинноногой девушки, но так и не нашёл в ней ничего сверхпривлекательного. — Понимаю её желание сделать из старшего брата человека, но тебе-то зачем нужна склонная к рукоприкладству леди Синий Чулок?

— Ты в курсе? — уже миролюбиво хмыкнул директор школы и встал на защиту кареглазки: — Всё не так плохо на самом деле. Наташа обладает кучей достоинств и желаний, нужно только помочь им раскрыться. Ты знаешь, как я ценю в людях чувство юмора, а у неё оно особенно развито.

— С чего ты взял?

— Во-первых, она смеётся над моим шуткам. Во-вторых, рядом с ней заскучать невозможно. Даже родители заценили её зажигательную непосредственность. — Иванов мысленно перекрестился предпоследнему слову; только пожара в доме ему и не хватало. — К тому же мне нравится сам процесс укрощения впечатлительной строптивицы.

Он улыбнулся, вспомнив, сколь болезненными ощущениями заканчивается каждая «дрессировка», и добавил, как обращение к тому, кто был занят стенаниями Козлова, или к его подземному оппоненту:

— Лишь бы до свадьбы дожить, избежав серьёзных увечий.

Механик, в подробностях осведомлённый о первой встрече сестры Льва с его новой пассией, усмехнулся, но промолчал, не желая ставить друга в неудобное положение.

— Вечер новых знакомств объявляю открытым, — пробормотал Иванов, делая шаг к лестнице.

И был совершенно прав. Не на шутку разошедшийся пухлячок Купидон пускал стрелы, совершенно не заботясь о социальном статусе, как говорится, раненных им через жопу в сердце…

* * *

Таня, приглашённая по рекомендации Илоны обслуживать вечер, разливала шипящее шампанское в расставленные пирамидой, сверкающие прозрачной чистотой фужеры.

Выглядела украинка как всегда сногсшибательно. Густые светлые волосы, собранные в конский хвост, не закрывали красивые черты лица. Высокие скулы — подарок всем славянам от татаро-монгольских кочевников, огромные голубые глаза, прямой нос, доставшийся от кого-то из войска Лжедмитрия, пухлые губы хазаров.

Тело же вовсе было роскошным на фоне худосочных или избыточно жирных фигур сброда от высшего общества. Пышная грудь, длинные ноги, тонкая талия, плавно расширяющаяся в крутые бёдра, обтянутые средней длины юбкой. Всё вкупе могло ввести в заблуждение кого угодно. Красавица-ангел… Это если не знать её сверхнезависимого характера.

Броская внешность официантки не осталась незамеченной Егором Валуевым. Он, походкой готового к броску ягуара продефилировав через зал, остановился напротив красотки «из народа».

— Хорошо выглядишь, — начал говорить красавец и удивился полному игнорированию своей персоны. Не помогла даже игра мускулами, обтянутыми тесным фраком.

Егор кивнул на игристую жидкость, льющуюся из бутылки за сто долларов:

— Если хочешь, можем вместе сбежать куда-нибудь, где наливают покрепче.

Бабенко молчала, мгновенно определив характер самовлюблённого приставалы.

Он обошёл низкий столик и встал позади неё, не желая сдаваться. А через пару минут рассматривания крепких бёдер, положил на них руки.

Таня не стала влеплять пощёчину, не желая организовывать скандал, и вынуждена была прошипеть, не поворачивая голову:

— Мы с вами знакомы?

— Да брось ты ломаться… — шептал ей на ухо вконец обнаглевший сын министра, предварительно убедившийся, что в их сторону никто не смотрит.

— Я была пьяна до состояния невменяемости, и мы переспали? — продолжала шипеть блондинка.

— Нет, уж этого бы ты точно не забыла. Не строй…

— Фух, слава богу! — перебила красавца официантка. — А то аж зубы свело от нахлынувшей мерзости!

Она повернула голову и, столкнувшись с взглядом сощуренных в снисходительной ухмылке зелёно-карих глаз, совершенно спокойно потребовала:

— А теперь убрал руки в карманы и обратился ещё раз с выражением полнейшего уважения. Я нахожусь на работе, а не в месте, где ты привык бывать вечерами.

Татьяна ослепительно улыбнулась и продолжила ровным голосом: