Катавасия в Анденнах

Преодолев и эту преграду, они очутились в подвале по соседству с подвалом Майора, где покоилось тело безвременно ушедшего редкострахуса. Невинно убиенное животное лежало на правом боку в самом плачевном виде. Из его хвоста, искромсанного осколками Майоровой гранаты, еще вытекала тоненькая струйка крови, которая постепенно принимала буро-зеленый оттенок в неверном свете зажигалки Антиоха. Веки его были полуопущены, длинные белобрысые реснички рассыпались по щекам, морда задралась кверху, словно в последнем желании сделать глоток минералки «Эвиан», — так лежал почивший в бозе редкострахус, простирая лапки к нвву  невыразимой мольбе. Все его сто Четырнадцать ребер выпирали наружу сквозь заскорузлую и толстую, как у карбонария, кожу, а в уголках ртища уже и питались дождевые черви.

Майор с Антиохом разом отвернулись, не в силах вынести столь душещипательное зрелище, и приблизились к бреши, откуда впервые выкатился перекати-полем Барон д'Элда. Поднявшись по трупу Жюля, они перелезли через стену (высота ее в этом месте составляла ни много га мало одиннадцать сантиметров) и оказалиь на мусорной куче, исторические предпосылки строительства коей всем известны. После еще одного восхождения, потребовавшего полной концентрации сил, они достигла коридора, где, мигая заспанными фарами, поджидала их Кадиллачка.

Путешественники обогнули по дуге раздербаненную дыру, откуда они только что вылезли, и крадучись поднялись по ступенькам. Едва они показались на лестничной клетке, кто-то набросил на них рыбацкую сеть, спутавшую их по рукам и ногам. Два отменно прицельных удара демократизатором отправили их одного — бац! — за — бац! — другим в такой глубокий нокдаун, что им стало слышно, как на ринге из трескучей скорлупки вылупляется малютка моль. Они погрузились в коллективное бессознательное.

Глава XLIV Без названия

Прокопченное тело Майора, закаленное в борьбе как с внешними влияниями, так и с внутренними возлияниями, было крепким, как старый «Форд». Он первым пришел в себя и обнаружил, что не в состоянии пошевелить ни рукой, ни мозгой.

Что дало ему повод заорать как резаному и вывести Антиоха из, казалось бы, непробудной спячки. Антиох был связан тем же, чем и Майор, то есть струнами от пианино одной японской икебабы в цвету. Что в свою очередь дало им повод обменяться исключительно тонкими афоризмами насчет женщин и любви.

— Любовь, — промолвил Антиох, — странная штука.

— Да уж, — подтвердил Майор. — Ты прав как никогда. Мне бы самому до этого ни в жисть не дотумкать.

— Женщины, — промолвил Антиох, — как кошки.

— Да уж, — подтвердил Майор, — они кричат и царапаются, когда скребутся.

— Нет-нет, — запунцовел Антиох, — я совсем не то имел в виду. Я хотел сказать, что они ласковые, как пушистые кошечки.

— Во-во, недаром говорится: кошки как бабы — на это дело слабы, — подхватил Майор.

— Ты читаешь мои мысли, — отвечал Антиох, безмерно довольный тем, что его теоретические залипухи находят живой отклик и понимание.

Меж тем эту презанимательную беседу прервало появление комического, как веселящий газ, персонажа, в котором пленники смутно узнали Дюузла. Он сжимал в кулаке конец длиннющей веревки, волочившейся по полу и утекавшей в пройму двери.

— Ух! Ха! Ха! — горланил он, посверкивая гляделками типичного психа ненормального, да к тому же еще и буйного, невзирая на вогнанную в них лошадиную дозу вакцины против бешенства (сыворотка против бешенства матки лошадей разработана в Пастеровском институте). — Имя Барона д'Элда вам что-нибудь говорит?

Он грубо рванул веревку и выдернул на свет какого-то пенсионера, задрапированного в пеплум в античном вкусе.

— Папаня, так твою растак! — взревел Антиох, в отчаянии ломая связанные руки, что было делом ой каким замороченным.

— Собственной персоной! — прорычал в ответ Дю-узл. — Он не пожелал мне показать, где трахтрахфеище! Взаправдашный!.. Так что я буду вас истязать на глазах у Барона... если он так и не почешется его отдать...

— Ну ты, педрило с жопой гамадрила! — завелся Майор. — Чтоб твоя прямая кишка намоталась на толстую одиннадцать раз! Чтоб тебя шакалы сожрали с вонючими потрохами! И не подавились костями! Оставь в покое несчастного ветерана!

Барон д'Элда размаянно почесывал бороду с таким отсутствующим видом, будто ему и впрямь все было до фени.

— На хрена козе баян... — уважил просьбу Дюузл. — Все равно я буду пытать не придурка, а вас...

Он привязал веревку, на которой держал Барона, к оконному шпингалету, оставив дряхлой, но доблестной развалине на все про вес каких-нибудь пятьдесят сантиметров поводка. Барон сверлил взглядом Антиоха, и под треньканье чувствительных отцовских струн из его впалых глазниц выкатывались крупнокалиберные слезы.

Дюузл тем временем выскочил из комнаты и размашистым шагом прошастал на другой конец коридора.

— Халдей-то в мастерскую поперся! — пробубнил Майор. — Я всегда подозревал, что из дрели может получиться вполне сносное орудие пытки. Надеюсь, он испробует ее сперва на тебе, — заключил он с неестественно громким кряканьем.