Оценка характера удельно-вотчинной системы так или иначе определяла в отечественной историографии существо концепций исторического развития средневековой России. Однако, как это ни парадоксально, специальных работ, посвященных истории самой системы на всем протяжении ее существования, нет, если не считать статей, содержащих анализ частных вопросов (Алексеев Ю.Г. Духовные грамоты князей Московского дома XIV в. как источник по истории удельной системы // ВИД. 1987.Т. 18. С. 93-110). В.О. Ключевский едва ли не первым в исторической науке дал полное объяснение тому, что собой представлял «удельный порядок». «Удельный порядок зародился в тот момент, когда княжеская волость усвоила себе юридический характер частной вотчины привилегированного землевладельца» (Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. 5-е изд. Спб., 1919. С. 90). Итак, «удел» — это привилегированное владение (вотчина). Н.П. Павлов-Сильванский развил мысли В.О. Ключевского для обоснования концепции российского феодализма. Вопрос о сути уделов стал для ученого основополагающим при конструировании русской модели феодальных отношений. Он писал о работах В.О. Ключевского: «Истинно феодальная черта крайнего раздробления суверенной власти вырисовывается в рельефно им изображенном дроблении Северо-Восточной Руси на множество уделов». Полагая, что «в удельном нашем порядке не надо было искать феодализма, чтобы его найти», Н.П. Павлов-Сильванский заключал: «Выдвигая на первый план лежавший в основе западноевропейского сеньерального режима факт соединения правительственной власти с крупным землевладением, мы имеем полное право подвести под понятие такого режима и мелкий княжеский удел, рассмотренный проф. Ключевским». Разумеется, Павлов-Сильванский не оставил без внимания и такое признание ученого: «Феодальный момент можно заметить разве только что в юридическом значении самого удельного князя, соединявшего в своем лице государя и верховного собственника земли». Суть сюзеренно-вассальных связей в Западной Европе и в России едина, полагал Павлов-Сильванскнй: «Мы найдем, что отношения наших бояр к князю не только по существу были одинаковыми с отношениями вассалов к сюзеренам, но и обозначались одним термином: служить (servire), служба (servitium), слуга (vassus); что земля, данная «слуге», у нас называлась жалованьем, т.е. словом, тождественным по смыслу с западным «beneficium»; наконец, что свободный договор боярской службы закреплялся у нас обрядом челобитья, точно соответствующим вассальному коленопреклонению и вручению...» (Павлое-Сильванский Н.П. Феодализм в Древней Руси. М., 1988. С. 30-43). Уже стало традицией рассматривать политическую историю средневековой России во взаимоотношении с проблемой существования уделов. «Политика Ивана Грозного относительно уделов, — писал С.Б. Веселовский, — была порождением политики в этом деле деда и отца. Уделы, утратившие в XV в. характер государственных образований и всякое политическое значение, в XVI в. становятся привилегированными владениями, которые с течением времени утрачивают свои привилегии. С этой точки зрения отмирание удельных порядков в XVI в. можно рассматривать как часть более общего и более важного процесса — развития центральных и местных органов власти» (Веселовский С.Б. Последние уделы. С. 122). Утверждая, что удел «в собственном смысле слова был долей члена рода в родовом имуществе», С.Б. Веселовский не уточнял, что понимать под словом «род» (одна семья, несколько семей). Главным признаком «удела» историк считал его размер и степень зависимости от центральной власти: «Дмитрею [Угличскому. — А.Ю.] был дан всего один город и управление им было вверено не его матери-опекунше, а царским дьякам и приказным». Потому-то «последний удел московских Рюриковичей был по существу жалким подобием прежних действительных уделов» (Там же. С. 112). Уделами С.Б. Веселовский считал и владения служилых князей. Он писал: «В мае 1571 г. он [И.Д. Бельский. — А.Ю.] задохнулся со всей своей семьей в погребе, во время страшного пожара Москвы, вызванного набегом крымского хана Девлета. Таким образом Луховский удел как выморочный был присоединен к великому княжению» (Там же. С. 117).
