Категории русской средневековой культуры

Первый человек согрешил по свободному выбору, «столь свободному, что никакая другая вещь не могла принудить его к греху. И потому он справедливо осуждается, так как если он имел такую свободу выбора, то он согрешил не от какого-то принуждения или какой-либо необходимости, но добровольно. В то же время, хотя он согрешил по своему выбору, который был свободен, но не через само то, благодаря чему он был свободен, т.е. не через способность не грешить и греху не служить, а силой бывшей у него способности греха, которая не подвигала к свободе не делать греха, но и не принуждала служить греху»[514].

Утрата «правильности воли» есть грех, считал Ансельм. «Можно быть побитым против воли, потому что можно побить того, кто этого не хочет; можно быть убитым вопреки желанию, ибо можно убить того, кто этого не хочет; но нельзя хотеть по своей воле, потому что не может хотеть тот, кто не хочет хотеть; ведь всякий, кто хочет, хочет и самого своего хотения»[515]. Иными словами, в человеке сама воля правильна и от самой правильности не отвратится до тех пор, пока человек не захочет того, что не до́лжно хотеть. «Сохранять правильность воли ради самой правильности для каждого ее сохраняющего означает желать того, чего Бог хочет, что он желал». Если человек не обрел этой правильности, то он без всякого противоречия — и раб греха, и свободный, ибо он раб, «поскольку не может уйти от греха; и он свободен, поскольку не может быть отторгнут от правильности». Он по природе своей свободен «для сохранения правильности» Божьего дара! Значит, тот свободнее, или та воля свободнее, которая «не может уклониться от прямизны несогрешения, чем та, что может ее покинуть».

Но «никакая воля до того, как обрела правильность, не может получить ее, пока Бог не даст, так, утрачивая полученную, не может обрести ее заново, если Бог не возвратит»[516].

С.Л. Епифанович отмечал, что в византийском богословии[517], никогда не отрицавшем благодати[518], существовало иное воззрение на суть «самовластия» человека: «самое наказание падшего человека... было осуществлено в таких размерах, чтобы нисколько не нарушить величайшего дара Божия человеческому естеству — свободы: оно рассчитано было лишь на то, чтобы побудить его свободную волю к исправлению... и от нас теперь зависит избирать доброе и злое»[519].

Проповедником этих взглядов на Руси был Максим Грек[520]. Он рассматривал зло не как нечто субстанциональное, имеющее собственное бытие, а лишь как недостаток естественной энергии в свободной воле разумных существ[521]. Он писал: «Судия же наш, произволением благия, а не понуждением, венчати обеща, глаголав, аще кто хощет последовати мне, да отвержется себе, и прочая. Сие же рек, яве показа естества нашего Содеятель, яко в нашей власти суть и добродетелная дела и злобная...»[522]

В неправильном движении душевных сил заключен был первородный грех. Человек не одухотворил и не возвысил своей плоти после грехопадения, а, оторвавшись от Бога, истинного бытия, доверился веществу, которое само по себе — небытие; «вместо того, чтобы стать Богом, предпочел стать прахом»[523]. Такому греховному направлению воли человека правдой Божией положен был предел: «Господь к неправедному удовольствию присоединил праведное наказание, и именно в той части, к которой обратились его греховные склонности (плоть)»[524]. Христос добровольно принял на себя наказание за грех, чтобы «Своими неправедными страданиями уничтожить наше праведное наказание»; Христос сокрушил державу смерти и врата адовы, явив силу бессмертия. Максим Грек признавал в Христе человеческую волю, устремленную к Богу: спасение, совершенное Господом в себе, должно быть пережито каждым человеком...

Итак, свобода воли человека, хотя и ослаблена была греховной порчей, но не уничтожилась; злу можно противостоять; склонность ко злу — следствие нерадения человека о душе.

Свободная воля — необходимое и первое условие спасения, которое не может осуществляться по принуждению. «Каждому дару благодати непременно должно соответствовать свободное усилие воли человека: крещению — хранение благодати сыновства произволением; дарованию Духа — исполнение заповедей, Евхаристии — таинственное претворение в себя Христа по добродетели и ведению... Словом, в деле спасения необходимо... не только прямое воздействие Божества на человека, но и известное сотрудничество самого человека...»[525].

Крайние позиции

Итак, проблема «самовластия» будоражила воображение средневековых людей. К середине XVI в. проявились крайние позиции. Сторонником безусловной автономии человека и независимости от всякой власти (церковной ли, светской), кроме власти Бога, выступил Феодосий Косой...