Категории русской средневековой культуры

Хотунь со всеми пошлинами»[223]. Однако Серпухов вместе с Хотунью скоро становятся удельными владениями дмитровского князя Юрия Васильевича, брата Ивана III. Дмитровский удел существовал с 1462 г. и до 1472 г., когда умер князь Юрий. После его смерти Серпухов и Хотунь отошли к Ивану III, о чем свидетельствует «докончание» великого князя с углицким князем Андреем Васильевичем, составленное 14 сентября 1473 г.: «И что, брате, был удел брата моего, княж Юрьев Васильевича, в Москве треть княжа Володимеровская Ондреевича с тобою, с моим братом, по половинам, а держати вам по годом... и год княж Костянтиновскои Дмитреевича, также и городы Дмитров, Ростов, Медынь, Серпохов, Хотунь, и волости... под моим сыном, под великим князем...»[224]. Тот же текст был повторен в «докончаниях» Ивана III с волоцким князем Борисом Васильевичем от 2 февраля 1481 г., 20 августа 1486 г., а также в соглашении великого князя с Андреем Васильевичем Углицким[225]. Почему же Хотунь отсутствует в завещании Ивана Грозного? М.Н. Тихомиров обратил внимание на то, что Хотунская волость в XVI в. находилась в Коломенском уезде, а в следующем веке — в Московском уезде[226]. Думается, по этой причине, редактор внес правку и убрал упоминание Хотуни как серпуховской волости, не нарушая при этом самой традиции оформления подобных документов и оставляя «ядро» завещания нетронутым.

Совершенно не случайно в тексте завещания Ивана Грозного вместо Колоденского стана возникают новые рубежи — реки Плова и Солова. Если в начале XVI в. южные границы Русского государства проходили по рубежам Тульского уезда, частью которого был Колоденский стан, то к концу века новым рубежом становится Крапивна «на Плове и на Солове», что подверждается, кстати, разрядными книгами, фиксирующими этот процесс освоения новых территорий на юге. Крапивна вошла в состав «сторожевой черты», идущей от Брянска, через Одоев, Венев и Рязань к Шацку. Вся эта линия представляла собой непрерывный ряд городков, острожков, окопов...[227]

Вот какая тончайшая и сложнейшая работа проводилась переписчиками духовных грамот великих князей.

На этом примере можно убедиться: духовная великого князя никогда не писалась заново, так, чтобы ни в чем она не совпадала с предыдущими документами такого рода. Русские великие князья не были людьми легкомысленными и боялись внезапной смерти. Можно ли оставить государство без главного государственного документа? За ним — передача властных функций, основных домениальных владений и т.д. Подтверждение тому — события марта 1553 г., когда Иван Грозный опасно заболел.

В летописном рассказе отразилась характерная реакция на возможность внезапной смерти государя: «Царя же и великого князя дияк Иван Михайлов воспомяну государю о духовной; государь же повеле духовную съвершити, всегда бо бяше у государя сие готово»[228].

Итак, попробуем выявить модель отношений собственности и власти, выраженную языком средневековья. Зная ее, можно подумать и об адекватном переводе выявленного категориально-понятийного аппарата на язык современной науки.

Духовная царя

Обратимся к духовной Ивана Грозного, которая завершает собой саму традицию оформления подобных документов[229]. Оно дошло до нас в позднем списке XVIII в. Оно составлено не ранее сентября 1577 г. и не позже сентября 1579 г.