Катерина Шпица. Путь к себе

Я не сразу вписалась в новый класс и слала полные тоски письма своему классному руководителю в Инту… Потом грянул дефолт семнадцатого августа 1998 года. Это событие застало нас в пути. Как сейчас помню: мы едем с папой от бабушки в поезде Москва – Пермь, сидим на боковушке плацкарта за столом друг напротив друга, за окном проплывают сероватые пейзажи, и он говорит: «По-моему, Катенок, у нас беда». На вокзале нас встречала мама, такой подавленной и грустной я не видела ее никогда. После дефолта, как оказалось, все наши сбережения обесценились. И началось… Закупки впрок муки, сахара, топленого сливочного масла, экономия на всем. Потом нас обокрали: вскрыли гараж, где хранилось много ценных вещей. Особенно было жаль мотоцикл «Минск», на котором мама с папой намотали немало счастливых километров. В общем, одно к одному… Вся страна существовала в какой-то панике, мы поддались ей ненадолго, но вскоре жизнь вошла в свою колею. Папа занялся работами по дереву, стал краснодеревщиком. (Кстати, когда я уже жила в Москве, он сделал мне потрясающий портал для электрического камина, который точно станет семейной реликвией и будет менять «место жительства» с моей семьей.) А мамина карьера между тем шла в гору и увенчалась несколько лет спустя должностью заместителя главного судебного пристава Пермского края.

Но вернемся в 1998-й. В том осложненном кризисом учебном году я наладила отношения в школе и с подачи моего одноклассника Сашки Воробья (мы дружим до сих пор) пошла в театр-студию «КОД». А еще Саша дал мне бесценный совет на всю жизнь: «Всегда улыбайся, это так здорово, когда ты улыбаешься». С тех пор улыбка редко сходит надолго с моего лица, и никаких мимических морщин на это не жаль.

Саша довольно скоро ушел из студии, потерял интерес, а я осталась. Мой мастер Марина Андреевна Оленева потом шутила: «Мы мальчика взяли, потому что мальчики в принципе дефицит, а тебя за компанию». Очень скоро я стала играть главные роли. Сначала была Царевной Лебедью в «Сказках Пушкина», потом Елизаветой Бам, Джульеттой, Ниной Заречной. В пятнадцать я уже перешла в основной состав театра «Новая драма», выросшего из нашей студии. Параллельно с «Новой драмой» участвовала в спектаклях школьного франкофонного театра, и с тем и с другим ездила на фестивали и гастроли. Жизнь моя складывалась из репетиций и уроков. Я прочно сидела на двух и даже трех стульях, не сдавая позиций отличницы, и мой перфекционизм давался мне немалой кровью. Во втором полугодии десятого класса, когда стало очевидно, что я иду на золотую медаль, напряжение достигло максимума. Школа сильная, программа мощная плюс олимпиады… Я ни от чего не готова была отказаться. Из-за нервного истощения начались проблемы со сном. Спать ложилась поздно, чтобы успеть после репетиций сделать уроки, засыпала с трудом, у меня бывали так называемые вертолеты, снились кошмары, я просыпалась неотдохнувшей. А когда случился эпизод с галлюцинациями, отпираться и храбриться дальше не было смысла. И тут гениальный директор моей школы Ольга Васильевна Бушуева сама предложила мне индивидуальный план обучения. Я должна была ходить только на те предметы, по которым предстояли выпускные экзамены, и на те, что давались сложно, на остальные распространялся принцип свободного посещения. До сих пор благодарна Ольге Васильевне за доверие, за то, что она позволила мне, юной девушке, выпрыгнуть из системы и самостоятельно распоряжаться своим временем.

И вот мне семнадцать лет, «золотой» аттестат на руках, путевка в любой вуз Перми по итогам одного экзамена в кармане. Куда идти учиться? Я выбрала для себя самый легкий путь – юрфак. Мама юрист, логично и перспективно пойти по ее стопам. Смалодушничала тогда, конечно, гораздо более вдохновляющим было бы поступить на факультет иностранных языков – у меня страсть к работе со словом, с переводами. Но я выбрала то, что выбрала.