Катерники

До вражеского логова было рукой подать. Оно затаилось, скрытое в таинственной черноте. Только маячный прожектор, пробегая по кругу, перелистывал гребни прибоя, тонул и всплывал, мерцая искрами на заснеженных кручах. Ожидание мотало нервы. Едва дождались четырех зеленых проблесков, которые означали: снимайте меня в месте дачи сигналов.

На первой же резиновой шлюпке доставили «языка». Старик-маячник при виде разведчиков объявил:

- Яй ер нурман (то есть: «Я норвежец»).

На столе в его доме обнаружили горячие блины, малосольную семгу. Маячник порядочно нагрузился в одиночку. Нетвердо встав из-за стола, он не совсем понял, кто явился к нему в гости. Старик вдруг добавил:

- Сталин - капут!

- Взять! - приказал Леонов. - Что-то не слышал такого от норвежцев.

- Пройдемте, папаша, - смеялись разведчики. - Давно бы вам пора знать, как вредно пить до «белой горячки».

Уже на катере, увидев в каютке командира портрет Верховного Главнокомандующего в маршальской форме, пленный заморгал, задумался и объявил:

- Гитлер - капут!

- Вот теперь попал в точку, - серьезно ответил часовой. - Что значит наглядная агитация! Как увидел - хмель сразу вышибло.

- Отпусти, сударь, - вдруг попросил старик, вполне по-российски. Акцент его речи заключался не в интонациях. Это был мертвый русский язык, которым общались эмигранты.

- Вот как заговорил? - удивился «сударь» в матросской форме. - Нет уж, папаша, не выйдет. С тобой надо еще разобраться.

Было уже пять часов утра. Дальнейшая задержка могла поставить катера под удар противника на долгом обратном пути. ТКА-12 с более опытной командой подошел ближе к полосе прибоя, прямо из пены выхватывая высадочные средства. Из восьми резиновых шлюпок шесть попало на головной катер и две на ведомый. На каждой вернулось по три человека. Несложный подсчет подтверждал: возвратились все. Уточнять по фамилиям было некогда. Едва шесть разведчиков для уравнения нагрузки перескочили на борт Сто семьдесят второго, оба торпедных катера, взревев моторами, на полном ходу ринулись из длинного каменного коридора, который называется фиордом. С точки зрения пунктуальных егерей-наблюдателей, обнаруживать себя с такой шумной наглостью были способны только немецкие сторожевые катера: унтербоот егер.

Берега спокойно проводили разведчиков. Недаром ночью все кошки серы. Баренцево море с хлюпом всосало их на открытый простор или, как называл Шабалин, «в голомя». И вдруг волна ударила с оттяжкой по корпусу, да так, что заскрипели, жалуясь, дубовые ребра - шпангоуты.

Отрываясь от Босс-фиорда, озабоченные тем, чтобы он не проводил пушками, на катерах не сразу оценили силу встречного ветра. Он рвался с востока порывами до восьми баллов.

Катера уже не взбегали, а карабкались на волну. Гребни опрокидывало на палубу, и палуба приседала, шатаясь от многотонной нагрузки. Даже крупным кораблям приходится лихо в такой шторм, а катера вполне могли захлебнуться. Им нельзя было искать укрытия у вражеских берегов. Вопреки пределам мореходности и здравому смыслу катера углублялись в открытое море. Для них просто не существовало другого выхода.

Даже внизу на вахте у среднего мотора Малякшин чувствовал, что катер все сильнее зарывался носом. Сигнала аварийной тревоги не давали, но Андрей обеспокоился и заглянул в ходовую рубку. ТКА-172 с трудом выдерживал направление движения, рыская от ударов волны. Соленые брызги хлестали ливнем, клубились метелью, застили горизонт.

Молодого командира катера подменил на руле опытный боцман Шиян, но и бывалому моряку не удавалось править точнее. Сломало и смыло за борт лыжи разведчиков и весла резиновых шлюпок, оборвало и унесло брезент с носовой пулеметной турели. Теперь каждая волна, накрывая палубу, свободно протекала в носовой четырехместный кубрик, в кладовую и в каютку радиста. Разведчики вычерпывали воду касками и ведрами. Но много ли вычерпаешь, если водопад скатывался через каждые двенадцать секунд?

- Не видите - тонем! - сказал Малякшин. - Надо задраить турель.

- Без тебя не пробовали! - разозлился боцман и объяснил, что пулеметчика при такой попытке сбило с ног и его едва удалось схватить за непромокаемый ледериновый реглан.

- Если хочешь, пытайся изнутри, - добавил Шиян. - Хотя все равно не выйдет. Конструкцией не предусмотрено.

Насчет конструкции боцман был прав, но Андрея его рассуждения все равно не устраивали. Зря, что ли, его с самого начала морской службы учили, как бороться с водой, а лейтенант Шленский, как нарочно, подстроил тренировочку без церемоний. Среди бойцов-разведчиков многие раньше служили на кораблях. Им много объяснять не пришлось.