Катья

За следующие два дня после происшествия в гостиной мы с Дэвидом не сказали друг другу ни слова. В тот же вечер я уехала к подруге Маргарет и осталась у нее ночевать. На следующий день я вернулась с рабочим из соседней мастерской. Он поставил замок на дверь в моей спальне, и, как только закончил, я тут же снова уехала. Полуфабрикатов в доме было полно, мальчишка привык у себя в Сан-Франциско все разогревать в микроволновке сам, и по закону дети в его возрасте уже могли оставаться одни, без присмотра взрослых. Моя совесть была чиста, а если Ларри чем-то недоволен, пусть приезжает и сам разбирается со своим сынком!

Я встретилась со Стивом в номере гостиницы «Холидей Инн» на окружной дороге, в часе езды от Ньютона. Нестерпимо пахло хлоркой. Здесь недавно убирали и, похоже, после этого не проветрили. Резкий запах моющих средств разъедал глаза, в горле першило. В коридоре, совсем близко, был слышен звук работающего пылесоса, доносились голоса уборщиц, переговаривающихся из разных комнат. Что-то передвигалось, падало, шумело – словом, раздражало и не давало сосредоточиться.

Стив уже который раз начинал хорошо изученный путь. Языком скользил по моей груди, мелким и глубоким ложбинкам вокруг, размеренно двигался вниз к животу, еще ниже... Рукой медленно раздвигал сдвинутые ноги, игриво, словно по клавишам, пробегал пальцами по взлохмаченному бугорку между ними и снова языком настойчиво прокладывал себе путь по самым затаенным дорожкам, не пропуская ничего.

Прежде такая игра довольно быстро возбуждала меня, мое тело отзывалось на прикосновения его губ легкой дрожью. Я напрягалась, гадая, какое место будет одарено очередной лаской, и каждый раз его влажные поцелуи были для меня неожиданными и волнующими. Я тянулась к нему, чтобы отблагодарить, но он останавливал меня и двигался дальше...

– Прости. Не знаю, что со мной, но я не могу...

Холод гостиничных застиранных простыней раздражал. Хотелось домой, в свою кровать с теплым одеялом, знакомыми запахами и одиночеством.

– Ты плохо себя чувствуешь? – Взъерошенная голова Стива появилась между моими ногами.

– Да. Меня почему-то знобит...

Он подтянулся ко мне, лег на бок, подперев рукой голову, внимательно посмотрел в глаза.

– Ты выглядешь испуганной. И злой. Этот гаденыш опять что-то натворил? Может быть он все-таки рассказал Ларри, а ты...

– Он здесь ни при чем, – мне не хотелось возвращаться к разговору, с которого началась наша встреча.

– Тогда что? – в его голосе было откровенное недовольство.

Всем известно, что болеть или быть в плохом настроении имеет право только жена. Но не любовница. Что ж, дорогой, у тебя есть выход: вернуться к жене и забыть о моем существовании. Кстати, ты успешно делаешь это после наших встреч!

– Я плохо себя чувствую, если ты, конечно, ничего не имеешь против.

– Когда приезжает Ларри?

Неужели он догадался, о чем я думала?

Ну да, ты прав, я тоже возвращаюсь к мужу. Но это были правила игры, которые мы с самого начала приняли оба.

– Не знаю, – я потянула простыню на себя, чтобы накрыться.

Повисла пауза, во время которой он, все так же подозрительно прищурившись, изучал мое лицо. Затем вдруг обнял меня за бедра, и положил мне на живот голову.

– Я в эти дни, пока тебя не видел, думал... о нас, – мне показалось, что он хотел сказать что-то другое, но не смог.

– И...

– Ты не находишь, что вся эта ситуация несколько... как бы это сказать... вульгарна, что ли, – он сильнее сжал мои бедра. – Прости, я не хочу тебя обидеть... но ты знаешь, как я отношусь к изменам. Я католик, и...

– Ты хочешь, чтобы мы перестали встречаться?

Это был неожиданный поворот в разговоре, но меньше всего сейчас хотелось выяснять отношения. Пусть катится на все четыре стороны.

– Ты же прекрасно знаешь, что я этого не хочу! Ведь я тебя люблю...

Он поднял голову и, как мне показалось, заискивающе посмотрел на меня.

Один человек, который в моем далеком прошлом значил для меня больше чем жизнь, однажды обьяснил мне, что признание в любви – это абсолютная и безоговорочная капитуляция перед противником! После этого можно сколько угодно пытаться вернуть прежние позиции – бесполезно! Слабость обнаружена, и ее не прощают. Я хорошо выучила урок, стоивший мне многих лет страданий...

Стив никогда не говорил о любви. Сейчас, взглянув на него, я не могла понять, правда его слова или необходимое для чего-то вранье.

Дорогой мой, хотелось сказать мне, зачем говорить о том, что может испортить нашу удобную жизнь. Ты прекрасный любовник и всегда готов встретиться со мной. Во-первых, потому что тебе легко смыться из офиса: ты сам себе хозяин, в твоем подчинении пятнадцать служащих, никто из них не осмелится спросить, куда ты исчезаешь несколько раз в неделю на полдня. Во-вторых, и это пожалуй, главное: ты всегда меня хочешь! Подозреваю: не потому, что без памяти в меня влюблен, а просто у тебя такой замечательный здоровый организм, и одной женщины, в особенности, если это надоевшая жена, тебе недостаточно.

И вдруг это признание. Ты любишь меня? В это трудно поверить...