Катя, жена бандитская

– И Ярослав Алексеевич подключился, а еще кто?

– Я же говорю, и током его, и пулей…

– Понятно.

– Что понятно? – забеспокоился садовник.

– Давно вы здесь работаете?

– Ну, год уже. Даже больше. Как дом построили, так и работаю.

– И знаете, что Ярослав Алексеевич рыбачить по утрам любит?

– Ну, не каждое утро… Да, знаю, а что?

– Вы кому об этом сказали, заказчику или напрямую снайперу?

– Какому снайперу?! – захлопал глазами мужчина.

– Да вот есть подозрения на ваш счет, гражданин… Документики ваши можно?

– Зачем документики?

– Привлекать вас будем, гражданин… Ваша фамилия?

– Прошник. Прошник Михаил Александрович. Только привлекать меня не надо.

– Почему?

– Так не виноват я ни в чем.

– А зачем тогда следствие вводите в заблуждение?

– Я ввожу?

– Кого еще током шарахнуло, кроме Ярослава Алексеевича?

– Током… Ну, меня! – Прошник инстинктивно оглянулся по сторонам.

– Вас ударило током, но вы не должны об этом говорить, так я понимаю?

– Ну, я обещал…

– Кому?

– Хозяйке… Екатерине Афанасьевне.

– А зачем вы ей обещали?

– Ну, она просила никому не рассказывать.

– Почему?

– Сначала просила в суд не подавать, извинялась, что так произошло, компенсацию выплатила… И отпуск оплатила. Мы с женой в Египте две недели отдыхали, там сейчас хорошо, море теплое…

– А в больницу вы обращались?

– Да нет, меня не очень сильно шарахнуло. В смысле, удар сильный был, но на мне резиновые сапоги были… В общем, не убило.

– А могло?

– Ну, так Екатерина потому и заплатила.

– И в отпуск отправила?

– Ну, да.

– А проводку почему не починила?

– Она что, сама должна?

– Вы бы могли это сделать.

– Ну, нет, спасибо!

– Электрика вызвать.

– А это не ко мне!

– Да вы работайте, Михаил Александрович, не отвлекайтесь. – Роговец похлопал мужчину по плечу и направился к выходу.

Теперь его время действительно истекло. Если хозяйки дома нет, то и ему здесь делать нечего.

Сумрачно в больничном холле. Лампы под потолком не горят, а за окнами пасмурно – естественного освещения не хватало. Но вот появилась Екатерина Афанасьевна, и стало вдруг светло. Во всяком случае, так показалось Роговцу.

– Здравствуйте, Екатерина Афанасьевна. Старший лейтенант Роговец, уголовный розыск. Мы с вами уже встречались.

– Да-да, припоминаю…

– Я так понимаю, вы от мужа идете?

– Да, я была у мужа, что в этом такого?

– А почему в этом должно быть что-то не так? Я внушаю вам опасение?

– Ну, вид у вас решительный… Я подумала… – замялась она.

– Да, когда человек лоб в лоб сталкивается с законом, у него может возникнуть опасение. Если у него совесть нечиста…

– Вы на что намекаете?

– Да вот, история у нас тут одна открылась. Помните, вашего садовника током ударило?

– Да, помню. – Даже в полусумраке было видно, как побледнела женщина.

– Вы все правильно сделали, Екатерина Афанасьевна. И заплатили садовнику, чтобы он в суд не подавал, и в Египет на реабилитацию отправили. Все это хорошо. Только вот почему вы проводку не починили?

– Не починила? – Игнатьева в замешательстве глянула по сторонам.

– Не-а, не починили.

– Из головы вылетело.

– Вылетело у вас из кошелька. Когда вы садовнику платили. За молчание. А деньги немаленькие. Они от вас вылетели. А из головы вылететь не могло.

– Но вот вылетело!

– А ведь вы знали, что ваш муж рыбачит по утрам. Знали, что он мог взяться за поручень.

– Глупости! – Игнатьева, казалось, вот-вот бухнется в обморок от страха и волнения.

– Знали, – ничуть не сомневаясь в ее вине, с иронией победителя усмехнулся Роговец.

– Я знала, что мой муж с нами не жил. Он жил с любовницей. И не должен был вернуться.

– С любовницей?

– Да, в последнее время он жил с любовницей. И рыбу на пруду никто не ловил. А про оголенный провод я просто забыла…

– Ну, если он жил с любовницей…

На этой ноте можно было закончить разговор, хотя, по большому счету, Игнатьеву нужно было брать под локоть и везти в управление. Но Роговец решил ее не трогать. Мурашов много чего накопал о семействе Игнатьевых, и ему известно было о тех отношениях, которые связывали Екатерину Афанасьевну с главным подозреваемым. Возможно, эти отношения связывали ее с ним и сейчас. Марата Казарова разыскать никак не удавалось, но Игнатьева могла вывести следствие на него. Нужно взять ее под наблюдение, этим Роговец и собирался заняться.

Глава 18

Сон был таким же тяжелым и глубоким, как море. Таким же мутным и штормящим. И не рыбы в нем водились, а видения. То Катя приснится, то Лариса, а еще Рауль задолбал, все спрашивал, почему Марат не смог отбить у Радика долг. И пацаны снились – как живые, так и покойные. Разборки, «стрелки», мочилово, кровавые реки, кисельные берега. Муть, зыбь… И вдруг море схлынуло, и Марат остался лежать на дне – голый и холодный, как рыба.