Католицизм

Наиболее яркими выразителями ностальгической мечты о возрождении средневекового католицизма были во Франции, как мы видели, Шатобриан, а в Германии поэт и философ Новалис (1772–1801). В 1801 г. вышла его нашумевшая статья «Христианство и Европа». Аргументы, подготовленные Новалисом, пригодились не только для самых контрреволюционных сил Франции, но и для более поздних времен. Он создал образ счастливого идиллического средневековья. «Это были прекрасные, блистательные времена, – писал Новалис, – когда Европа была христианской страной, когда единое христианство обитало в этой человечно устроенной части света». Церковь, религия – главные руководители духовной жизни Европы: они должны разрешать жизненные противоречия, вносить в жизнь гармонию, они способны обуздать и буржуазный корыстный дух, и эгоистические распри. Романтический универсализм у него превращался в универсализм Католической церкви: мир существует снова как единое целое под главенством церковных сил. Жизнь культуры, по Новалису, также должна направляться Церковью и верой.

Романтизму принадлежит заслуга открытия ценности искусства готики. Еще Просвещение считало готику «ужасным вкусом», а во время революции снесли известную всему средневековому миру церковь в аббатстве Клюни, церковь Сен-Мартен в Туре, сбили статуи собора Парижской Богоматери. В 1800 г. был даже опубликован проект эффективного сноса готических храмов, «оскорбляющих чувства республиканцев». Нужно отдать должное гению Гёте, который уже в 1772 г. в статье «О немецком зодчестве» заново открыл величие и прелесть готического искусства, будучи потрясен «небесно-земной радостью» созерцания Страсбургского собора. Это был настоящий поворот «колеса Фортуны», по выражению Жака ле Гоффа, на пути к пониманию средневекового искусства. Увлечение всем готическим имело и оборотную сторону: в конце концов оно привело к бездумному копированию готических образцов, и Европа, вплоть до XX в., стала покрываться сетью «готических» соборов, лишенных былого очарования, жизненности и подлинного величия.

Упадок авторитета Церкви и папства не помешал многим художникам, писателям, поэтам сблизиться с Церковью и помогать ее реставрации. Романтизм становится общеевропейским художественным явлением и способствует церковно-религиозному возрождению. В живописи школа «назарейцев», появившаяся в 1810 г. в Риме, а затем в Германии как реакция на барокко и классицизм, была романтическим поворотом к искусству позднего средневековья и раннего Возрождения. «Назарейцы» стремились воплотить подлинное религиозное чувство, расписывая соборы фресками и создавая монументальные полотна. Однако подлинного величия они так и не смогли достичь. Произведения Овербека, Фейта, Фюриха, Штейнле и других отмечены печатью преувеличенной сентиментальности. Но их творчество называют иногда живописной молитвой, и оно стало важным этапом в формировании нового романтического католического самосознания. Во Франции творчество Гране, имевшее огромный успех (достаточно сказать, что свою знаменитую картину «Вид хоров капуцинского монастыря на площади Барберини в Риме» он копировал более 20 раз для коронованных особ всей Европы, включая Александра I) стало подлинным выражением духа католического романтизма.

Наиболее глубокое выражение романтические настроения получили в музыке.

Пий IX, или Метаморфозы «Робеспьера в тиаре»

Преемником Григория XVI был папа Пий IX (1846–1878), граф Мастаи-Феррети. Народ с воодушевлением приветствовал папу, поскольку он слыл либералом. С ним связывали надежды на объединение Италии и реформу самой Церкви. В Риме и других городах Папской области прошли демонстрации в его поддержку. Пия IX прославляли с церковных амвонов. В Болонье на главной площади огромный хор и оркестр под управлением знаменитого Россини исполнили сочиненный им гимн в честь нового папы при небывалом стечении народа. Кличем времени стал лозунг «Да здравствует Пий IX!». Никогда еще в Новое время личность папы не вызывала подобного энтузиазма. Так, при свете иллюминаций и факелов, среди шествий и демонстраций, гимнов и приветствий рождался миф о Пие IX – освободителе и обновителе. Пораженной Европе казалось тогда, что воплощается неогвельфский идеал, провозглашенный Джоберти.