Каторжанин

— Прикажите поднять японский флаг.

— Что вы такое говорите, Александр Христианович? — бурно возмутился мичман. — Корабль взят на приз, следовательно, должен идти под Андреевским флагом. Правда у нас его нет, но я распоряжусь соорудить из подручных материалов.

— А зачем тогда вы приказывали переодеться в японскую форму людям на палубе? — возразил я.

— Ну… — Максаков смутился. — В горячке. Есть правила, которые нарушать нельзя, на этом флот и стоит.

— И пусть стоит. Ваша же задача, — резко оборвал я его, — ваша задача дойти до Владивостока и сохранить корабль с личным составом. А нарушение правил считайте военной хитростью, за которую отвечать буду я, а не вы. Стоило огород городить, чтобы геройски потопнуть в бою с какой-нить японской бронированной лоханкой?

— Но…

— Никаких «но».

Вправив мичманцу мозги, я прямым ходом направился разбираться с засевшими в кубриках японцами.

С матросами разобрались быстро, хватило нескольких ударов кувалды по переборке и очереди из гочкиса в образовавшуюся щель. А вот с офицерами получилось сложнее и проще одновременно. Самураи благополучно угробили сами себя. Когда взломали дверь, выяснилось, что все трое выпустили себе кишки.

— Вот же народец… — с досадой ругнулся Лука. — Ни себе не людям, засрали весь кубрик своим дерьмом…

С пленными поступили незатейливо — попросту столкнули за борт, а следом спасательный плотик. Пусть косоглазых их самурайский боженька выручает, а я умываю руки.

Попробовал наведаться к Майе, но она меня отправила восвояси — потому что полным ходом оперировала раненых. Зато Мадина, страдальчески охая и хлюпая носом, по страшному секрету поведала, что ей царапнуло левое полупопие. И что ей совершенно не больно, но очень и очень обидно.

Посочувствовав девушке, я пошлялся по посудине, тяпнул арманьяка и направился к Максакову учиться править миноносцем. Но чувствовал себя совершенно изнеможённым, засыпал на ходу, поэтому быстро свалил из рубки, чтобы хотя бы часок отдохнуть. Но заснуть не смог и отправился мыться в корабельный душ — за ночь так в кровище изгваздался, что на себя было страшно смотреть — упырь-упырем. Свиньин к этому времени наведался в местную баталерку и снабдил меня чистым бельём с матросской японской форменкой, на удивление, прямо по размеру — видать у японцев не только карлы водятся.

Ступил под огненно-горячие, тугие струи воды и даже замычал от наслаждения. Мылся долго и с удовольствием, выдраил себя до скрипа, а только начал обтираться полотенцем, как в душевую ворвался айн.

Выпучив от усердия глаза Тайто зачастил:

— Отец, тот что лодка наш ведёт, говорит, что япона навстречу идёт, тебя шибко-шибко звать!

— Блядь, этого ещё не хватало… — наспех натянув на мокрое тело одежду, я помчался на капитанский мостик.

— Дымы! — Мичман ткнул рукой по носу миноносца. — Идут встречным курсом. Расстояние — около четырёх миль. Наших здесь нет, значит японцы. Как минимум — бронепалубный крейсер, а может и не один. Скорее всего, нас тоже уже заметили.

— Сбежать сможем?

Максаков покачал головой.

— Если решат догонять — догонят. Мы тащимся на четырнадцати узлах — их бронепалубники дают — двадцать пять. Догонят и потопят даже в наших территориальных водах. Но это если они уже знают, что мы угнали «Котаку». Могут следовать просто по своим делам и на нас не обратят внимания.

— Идём прежним курсом… — после короткого раздумья приказал я. — Вряд ли они знают, что миноносец угнан. Радиосвязи на Сахалине у них нет. На кораблях тоже почти нет. А телеграф мы качественно вывели из строя. К тому же слишком мало времени прошло. Но если…

— Будем сражаться, — закончил фразу за меня мичман. — Прикажите зевак с палубы убрать. Пусть останутся только бритые и в японской форме.

Потянулось томительное ожидание. Я вылетел из душа в горячке босиком, но даже не замечал этого.

Наконец, дымы оформились в длинный хищный силуэт.

— Это «Цусима»!!! — прорычал Максаков, словно японский крейсер числился у него в кровниках. — На нас внимания пока не обращает. Разойдёмся параллельными курсами на расстояние полутора миль. Влепить бы тебе в борт парочку самоходных гостинцев!

— Так в чём же дело? — неожиданно для себя, хмыкнул я.

— У нас шансов против него нет. Потопят задолго до расстояния пуска… — угрюмо пожаловался мичман.

— Так пусть сам подойдёт. Снизьте ход до минимума и подайте сигнал… ну… скажем, терплю бедствие. Что с торпедами?

— Обе поворотные спаренные установки готовы… — растерянно доложил мичман. — Но это же подло…

— Подло мирных людей сжигать живьём! — внезапно озлившись, заорал я на мичмана. — Вы либо подштанники наденьте, либо крестик снимите, Сергей Викторович.

— Атакуем… — вдруг решительно заявил Максаков. — Но перед самой атакой вздёрну Андреевский флаг! Его уже пошили.

— Вот таким вы мне нравитесь больше… — я хлопнул мичмана по плечу. — Командуйте!

Миноносец начал сбавлять ход, на флагштоке появилась замысловатая комбинация флажков. Я лично согнал с палубы всех в трюм. Сам же стал к торпедному аппарату, набросив дождевик с капюшоном для маскировки.