Режис просит нас перевыполнить план и поработать полдня в субботу. Все согласны. Нужно заставить себя сделать это. Я не представляю себе, как мы будем снимать этой ночью. К тому же в полночь очень сложно снимать. Съемки будут короткими, так как все горит достаточно быстро. Жара и дым невыносимы. Как и дождь. Они словно живые существа, неприятные, заставляющие нас работать быстрее. У меня возникли трудности с текстом. Я понимаю, что дышу плохо, с остановками. Это из-за напряжения. Может быть от усталости. Заканчиваем в четыре часа утра. Текст Эрика Орсенна, одного из сценаристов фильма, часто наполнен маленькими ловушками, его сложно произносить во весь голос. Режис говорит, что те же проблемы были у Доминик во время съемки длинной тирады при отъезде с фабрики. Сцена снимается двумя камерами. То, что на среднем плане, будет снято под разными углами во время двух последних дублей. У меня нет больше идей. Слишком много внешних факторов, не поддающихся контролю, чтобы я точно могла знать, что будет на сцене. В огне я должна пробежать между двумя домами. Я не могу этого сделать на последней съемке. Пламя слишком неистово. Соломенные крыши легко рушатся. Но пожарные начеку, они готовы в любой момент прийти на помощь. Усталость, дым, душ, легкое снотворное, приятное ощущение физической усталости. Я просплю до обеда, пока не придет Бертран.
Суббота, вечер
Съемки китайских улочек в Шолоне. Декорации установлены на природе. Повозка рикши, мастерские, дверь, расписанная в китайском стиле, ладан, загадочный и пьянящий. На мне темно-синее платье. Мы с Ги идем мимо рикши. Продолжительная съемка в движении с высоты двадцати пяти метров. Мой ритм не соответствует установленному. Я спрашиваю у Режиса, нельзя ли добавить дополнительный метр рельсов в начале. Но больше ничего нет. Наконец, начинаем работу, чтобы закончить у двери, когда Ги меня обманывает, рассказывая про поиски Камиллы. Декорации пахнут свежеспиленным деревом и ладаном. Тяжело, но мы отработаем эти четыре часа, как и обещали.
8 июля 1991 года (понедельник)