Катрин. Книги 1-12

Вдруг в венецианском зеркале она заметила отражение юноши с бледным лицом в забрызганных грязью сапогах. Он выглядел нелепо в этой роскошной комнате и, казалось, не решался переступить ее порог. Катрин не успела произнести ни слова, как появились две темнокожие женщины в белой одежде, скорее всего рабыни, купленные в Венеции или Генуе. Она давно знала, что Филипп ценил их внимание и безмолвную покорность.

Они низко поклонились, улыбнувшись, овладели Катрин и в мгновение ока освободили ее от мужского платья. Сапоги, облегающие штаны, камзол, капюшон, рубашка — все исчезло, как по волшебству.

На этот раз в зеркале появилось другое отражение: обнаженное чувственное тело было покрыто сказочным плащом золотых распущенных волос.

Потом наступила очередь чудесной ванны с вербеной-давно забытое наслаждение. Катрин, сладостно вздохнув, отдалась во власть пьянящих благовоний, позволяя зеленой воде проникать в ее кожу, смывая пыль, пот и усталость… Она давно не видела такой изысканной роскоши, даже в своем прекрасном замке Монсальви.

Ей вдруг стало так хорошо и спокойно, что она потеряла всякий счет времени. Закрыв глаза, женщина погрузила свое ставшее невесомым тело в ласкающую воду.

Это была поистине чудесная ванна. Катрин на какое-то время оставила все заботы, страх о будущем, к ней вернулось желание нравиться и быть счастливой.

Она чуть было не заснула, когда заботливые руки вынули ее из ванны, завернули в тонкое покрывало, вытерли. Затем черные руки, напомнившие ей Гранаду и ласковую заботу Фатимы, принялись растирать и массировать кожу, ставшую необыкновенно гладкой и нежной. Ее надушили духами, привезенными из далеких стран, которыми она пользовалась раньше. Тщательно расчесали волосы, ставшие необыкновенно блестящими. Катрин очень удивилась, что женщины не заплели их как обычно, чтобы укрепить, хеннен. Служанки лишь чуть подняли золотистые пряди и накинули крупную сетку из небольших жемчужин…

К тому же ей ие надели рубашку; белое шелковое платье заскользило по телу, подобно струе свежей воды. Это было длинное платье, затянутое под грудью жемчужным поясом, с широкими рукавами, легко скользящими по рукам. Декольте было таким большим, что скорее подчеркивало грудь молодой женщины, чем скрывало ее. Шелковые чулки, завязанные выше колена кружевной тесемкой, и маленькие туфельки из белого шелка дополнили этот странный наряд.

Когда темнокожие служанки, взяв Катрин за руки, снова привели ее в розовую комнату и подвели к зеркалу, она, взволнованная и очарованная, увидела перед собой принцессу из сказки: время, страдания и превратности судьбы были не властны над ее красотой — она была великолепна как никогда!

Пораженная, она невольно залюбовалась собой. Из глубины дворца доносилась радостная музыка. По-видимому, праздник уже начался, и за ней скоро придут…

Вдруг у нее тревожно сжалось сердце. Это платье скорее обнажало, чем скрывало ее тело, и в нем она не могла показаться перед приглашенными. Неужели Филипп собирается выставить ее полуголой на всеобщее обозрение гостей, своей супруги, Рене д 'Анжу, Артура де Ришмона?

Она ни за что на это не согласится.

Кто-то вздохнул за ее спиной, Катрин обернулась и увидела герцога. С непокрытой головой, в длинном черном платье, он, скрестив на груди руки, остановился в нескольких шагах от нее, опершись о дверной косяк. Хотя он не произнес ни слова, его горящие глаза были красноречивее любой мольбы:

— Ты никогда еще не была так прекрасна! — прошептал он, и в голосе его было столько затаенной страсти, что Катрин задрожала от удовольствия, что испытала бы любая, даже самая верная женщина, при виде мужчины, находящегося в ее полной власти. — Я еще никогда так тебя не любил! Ты никогда не поймешь, как я тебя люблю!

Он не шевелился, но Катрин отступила назад словно веред надвигающейся опасностью.

— Что это значит?

— Ничего. Я тебя люблю…

— Но вы сказали, что друг… Почему вы здесь?

— Потому что я тебя люблю.

— А банкет? Королевский праздник?

—  — Ты на него не пойдешь… и я тоже! Короли, герцоги, принцы поужинают без нас! Этой ночью я хочу лишь одну королеву… тебя! Я тебя люблю!

Опершись о сервант и сжав пальцы, она закрыла глаза, пытаясь остановить головокружение. Перед ней вдруг разверзлась пропасть, в которую она мечтала броситься. Она попыталась сопротивляться.

— Это не правда! — возразила она таким слабым голосом, что сама ужаснулась. — У вас есть жена, бесчисленные любовницы, незаконнорожденные дети… зачем вы мне только что говорили о любви!

— У меня есть на это право. Я никого не любил, кроме тебя…

— Это невозможно!

— Ты не веришь? Посмотри на эту комнату, твою комнату, где ты подарила мне столько счастья, где я тебя так любил.

— Это не моя комната. Мы ведь не в Брюгге!

— Это верно. Но эта комната существует везде, во всех моих дворцах, я заставил с точностью воссоздать ее мне… На этот раз она так удивилась, что герцог рассмеялся.

— Нет, я не сошел с ума! Поезжай в Брюссель, в Дижон, не говоря уже о Брюгге, где твоя комната осталась нетронутой, ты везде найдешь ее.