Катрин. Книги 1-12

Трудное, тяжелое занятие: никто не хочет уступать другому место, все злятся, толкаются. Но что такое толкотня по сравнению с тем странным, необычайным чувством, что вело Катрин вперед? Вскоре она уже видела перед собой спины алебардников. А дальше, между спинами в кирасах, виднелась стройная, высокая фигура пленника. Спокойно и не спеша шел он, высоко подняв голову, и столько в нем было благородной гордости, что Катрин задохнулась от восхищения.

На ходу она читала про себя все молитвы, какие только знала, горько жалея, что не знала их столько, сколько набожная Лоиза: у Лоизы были молитвы на все случаи жизни ко всем святым и угодникам.

Вскоре они подошли к монастырю Христовых Невест. Двенадцать монашек в черных рясах и белых нагрудниках выстроились на ступенях лестницы по обеим сторонам от абатиссы с пасторским посохом в руках. Одна из монашек держала в руках оловянное блюдо с хлебом, другая – кувшинчик и кубок. Стража остановилась перед монашками. Сердце Катрин остановилось тоже. Вожделенный миг… Но она нигде не видела Ландри.

Капелюш намотал на руку веревку, которой был связан Мишель, и собрался подвести его к часовне. Люди потеснились, давая им пройти, и вдруг оглушительный визг повис в воздухе. Из проулка, дико визжа, выскочили две свиньи и понеслись прямо на стражников. Они летели с нездешней силой, и вот уже четверо алебардников барахтаются на дороге, глотая пыль. На хвостах у свиней пылает пакля, доводя их до исступления, до безумия. Они сшибают людей с ног, один роняет факел, другой обжигается. В суматохе и панике никто не замечает, что следом за свинками доброго святого Антуана в толпу замешался Ландри с ножом в руке, что он перерезал веревку и потащил пленника в узкий темный проход напротив монастыря. Самые отважные в толпе были заняты поимкой свиней, остальные бежали, падали, вставали и потирали ушибленные места. Одна Катрин отдала должное мужеству, быстроте и смекалке Ландри и бросилась следом в тот же узкий черный проулок, увязая в грязи, спотыкаясь о камни, но с каким-то радостным ужасом в душе.

– Это ты, Катрин? – послышался приглушенный голос Ландри. – Ползи быстрее! Нам нельзя задерживаться!

– Бегу! Бегу!

Тьма была так густа, что Катрин не увидела – догадалась: там, впереди, стоят двое – один повыше, другой пониже. Улица петляла и вела, казалось, в подземное царство. Причудливыми зловещими призраками нависали с обеих сторон полуразрушенные дома. Ни проблеска света, ни огонька на этой странной пустынной улице. Двери закрыты, окна без ставен слепы. Катрин устала так, что каждый шаг отдавался болью в сердце. Однако отдаленные крики толпы были еще близки: там наконец обнаружили пропажу. Возможность погони наделила беглецов крыльями.

Катрин споткнулась в темноте и упала, застонав от боли. Она чуть было не расплакалась, но сильные руки Ландри уже подняли ее, и вот опять они бегут, бегут как безумные.

Улочки перекрещиваются, поворачивают то вправо, то влево, и вдруг впереди – лестница, круто ведущая вниз в недобрую темную пропасть! Нет, никогда им не выбраться из затянувшего их лабиринта! Ландри тянет за собой напуганную задыхающуюся Катрин, еще три ступеньки, и они снова на улице, улица поворачивает под прямым углом, расширяется и выводит их на грязную вонючую площадь, где полуразвалившиеся дома кажутся кучами мусора, где обломками зубов торчат остовы острых крыш, зато сами лачуги будто оплыли и опухли, осев под тяжестью набухших от воды балок. Сверху что-то капнуло.

– Дождь нам на руку, – сказал Ландри и остановился, приглашая остановиться остальных.

Все трое привалились к стене дома, пытаясь отдышаться. На бегу им казалось, что сердце вот-вот лопнет. Теперь они вдруг услышали, как необычайно тихо в этих странных местах.

– Ну и тишь, – взволнованно прошептала Катрин. – Как ты думаешь, они за нами не гонятся?

– Гонятся. Но ночи сейчас безлунные, и сюда они не доберутся. Нам пока беспокоиться нечего.

– А где мы, скажи? И почему нам не о чем беспокоиться?

Глаза Катрин мало-помалу привыкали к темноте. Окружавшие их лачуги поражали больше грязью, чем ветхостью. На другой стороне площади едва мерцал огарок в железной клетке фонаря, порывы резкого ветра пытались погасить его. По темному небу плыли дымные тучи – летучая завеса этого островка тишины, вокруг которого шумел и суетился город. Ландри обвел рукою площадь.

– Это Двор Чудес, их много в Париже, и один из них расположен между дворцом Турнель и улицей Сент-Антуан. Но этот – самый главный, он – личное владение короля нищих.

– Но здесь ни души, – сказала испуганная и удивленная Катрин.

– Еще слишком рано. Нищие расползаются по своим норам, когда засыпает весь город.

Разговаривая с Катрин, Ландри развязывал на Мишеле веревки. Молодой человек, прислонившись к стене, едва дышал, позволяя делать с собой все, что угодно. Он исчерпал последние силы – каково было мчаться как безумному, со связанными за спиной руками? Когда нож Ландри наконец освободил его от веревок, он глубоко вздохнул и принялся растирать затекшие, одеревеневшие руки.