Катрин (Книги 1-7)

— Зачем я вам все это говорю! Теперь вы думаете, что я его ненавижу, не так ли? Так вот, это не так, я всегда готов умереть за него и сегодня, и завтра. Боже мой, только бы мне представился случай! Если бы он позволил нам, бургундцам из старой Бургундии, служить ему, сражаться за него, а не отсиживаться в наших замках, как дряхлым старцам. Он же допускает к себе лишь этих жирных и тщеславных фламандцев! В Кале мы видели, к чему это может привести.

— В Кале? — спросила Катрин, которая из-за собственных неурядиц была далека от бургундской политики. Жак гневно посмотрел на нее:

— Ваши овернские горы, видимо, слишком высоки, госпожа де Монсальви, если вы не знаете о нашем позоре. Герцог Филипп решил отобрать у англичан Кале. Купцы Гента и Брюгге подтолкнули его к этому, ибо со времени Аррасского мира торговля сукном сократилась. Он пошел на эту авантюру с жителями Гента и Брюгге, которые самонадеянно рассчитывали легко управиться с англичанами. Мужчины Пикардии и Бургундии не должны были вмешиваться. Ни при каких обстоятельствах. Только «монсеньеры Гента и Брюгге», как эти болваны себя называли. Все объяснимо: они надеялись хорошо поживиться, ни с кем не делясь. Результат был плачевным. Поняв, что им не осилить противника, они пошли на попятный, отказавшись слушать мольбы, Да мольбы, вы слышите меня, Катрин, — крикнул Жак в приливе ярости, — их сеньора и вернулись домой! За ними следовал безутешный герцог, которому они даже не позволили подождать герцога де Глусестра, вызванного на подмогу. Вот что с нами приключилось! Вот к чему приводят неоправданные знаки внимания Филиппа Доброго! В Бургундии не найдется ни одного рыцаря, который бы до крови не кусал себе кулаки при упоминании о Кале. А мне, капитану сотни молодцов, не остается в это время ничего другого, как охранять короля, весь день напролет сочиняющего стихи, рисующего картинки или наблюдающего за полетом птиц. Охранять его… и пить!

В заключение своей яростной речи Руссе налил себе еще вина. Катрин подождала, пока он поставит кубок, затем нежно прошептала:

— За короля Рене дают такой большой выкуп, что он — настоящее сокровище, мой друг Жак. Охранять сокровище — это почетно. По крайней мере, это доказывает, что герцог вам доверяет. Я думаю, вы превосходно справляетесь с возложенной на вас обязанностью.

— О, что касается охраны, то она действительно надежна. Его стерегут, как преступника, с той лишь разницей, что он не в подземелье и может видеть солнце. Уж вы мне поверьте, что, кроме добротной солдатской пищи, писания поэм и марания бумаги, ему здесь ничего больше не позволено. Для меня пленник есть пленник, независимо от титула.

— Но ведь он король! — возмущенно воскликнула молодая женщина. — Вы не можете обращаться с ним как с преступником!

— Хотели, чтобы я сделался надсмотрщиком, я им стал! ударив кулаком по столу, сказал Жак. — Я исполняю приказ.

— И вы никого к нему не пускаете?

— Никого, даже служанку, хотя он жалуется на вынужденное воздержание. Да, но в декабре я пустил к нему посланника могущественного сеньора Филиппо-Мариа Висконти герцога Миланского, который хотел узнать от короля тайные желания герцога Филиппа.

— Тайные желания? — удивилась Катрин. — Разве выкуп в миллион золотых его не устраивает?

— Если бы только Анжу мог его заплатить, — усмехнулся Руссе, — но это ему никогда не удастся, и наш «добрый» герцог согласится на его графство Бар, которое ему не очень-то нужно, так как он теперь король Неаполитанский сицилийский и других земель на побережье!

Катрин не верила своим ушам. На самом деле, бургундцы сильно изменились. Ей давно известна алчность герцога Филиппа и отсутствие у него угрызений совести в политике, но такие способы лишить пленного его исконной земли были недопустимы, как и то, что милый юноша Жак де Руссе превратился в злобного ключника. Позволив хозяину в третий раз освежиться вином, Катрин села у камина на лавку с красными подушками, расправив складки коричневого бархатного платья так, что они подчеркнули стройность ее фигуры. Подняв свою изящную головку, она спокойно посмотрела фиалковыми глазами в покрасневшие глаза своего друга..

— Жак, — начала она решительно, — я хочу увидеть короля!

Ее слова с трудом проникли сквозь легкий туман в опьяненное сознание капитана.

— Кого вы хотите видеть? — произнес он недоверчиво.

— Вы правильно поняли: я хочу видеть короля Рене, узника Новой башни, если вам так понятнее.

— Но это невозможно!

— Если я правильно поняла, это возможно для посланника. Так я и есть посланник. Жак расхохотался.

— Вы — посланник? Боже, не смешите меня! И чей?

Без тени волнения Катрин вытянула левую руку, на указательном пальце которой сверкал большой квадратный изумруд, который она никогда не снимала.