Катриона

Ответа не последовало, но рыдания прекратились. Я еще долгое время стоял со сжатыми кулаками. Наконец ночной холод пронизал меня насквозь, я вздрогнул, и разум мой пробудился.

«Этим ты делу не поможешь, Дэви, – подумал я. – Ложись в постель и постарайся заснуть. Утро вечера мудренее».

XXV. Возвращение Джемса Мора

Утром меня пробудил от тяжелого сна стук в дверь. Я побежал отворить и чуть не лишился чувств: на пороге в мохнатом пальто и огромной шляпе, обшитой галуном, стоял Джемс Мор.

Мне следовало бы, пожалуй, благодарить судьбу, потому что человек этот некоторым образом словно явился в ответ на мою молитву. Я без конца твердил себе, что мы с Катрионой должны расстаться, и до боли в сердце изыскивал возможное средство для разлуки. И вот это средство является ко мне на двух ногах, а между тем я менее всего чувствую радость… Надо, однако, принять во внимание, что, если приход этого человека освобождал меня от заботы о будущем, настоящее мое было мрачно и угрожающе. Очутившись перед ним в рубашке и кальсонах, я, кажется, даже открочил назад, точно подстреленный.

– А, – сказал он, – я нашел вас наконец, мистер Бальфур, – и протянул мне свою большую, красивую руку, которую я взял очень нерешительно, шагнув снова вперед и остановившись у дверей, точно готовясь к сопротивлению. – Удивительно, право, – продолжал он, – как перекрещиваются наши пути. Я должен извиниться перед вами за неприятное вторжение в ваше дело, в которое меня вмешал этот обманщик Престоигрэндж. Совестно даже признаться, что я мог довериться судейскому чиновнику. – Он совершенно по-французски пожал плечами. – Но человек этот кажется таким достойным доверия… – продолжал он. – А теперь, как выяснилось, вы очень любезно позаботились о моей дочери, узнать адрес которой меня и направили к вам.

– Я думаю, сэр, – сказал я с удрученным видом, – что нам необходимо объясниться.

– Ничего не случилось дурного? – спросил он. – Мой агент мистер Спрот…

– Ради бога, говорите тише! – воскликнул я. – Она не должна ничего слышать, пока мы не объяснимся.

– Разве она здесь? – воскликнул он.

– Эта дверь в ее комнату, – отвечал я.

– Вы были с ней одни? – спросил он.

– Кто же другой мог быть с нами? – воскликнул я.

Должен отдать ему справедливость, он побледнел.

– Это очень странно, – сказал он. – Это чрезвычайно необыкновенный случай. Вы правы, нам следует объясниться.

Говоря это, он прошел мимо меня. Должен сознаться, что старый мошенник в эту минуту выглядел чрезвычайно величественно. Он впервые увидел мою комнату, которую и я теперь рассматривал, так сказать, его глазами. Бледный луч утреннего солнца пробивался сквозь окно и освещал ее. Кровать, чемоданы, умывальник, разбросанная в беспорядке одежда и потухший камин составляли все ее убранство. Комната, несомненно, выглядела пустой и холодной и казалась неподходящим, нищенским приютом для молодой леди. В то же время мне вспомнились платья, которые я купил Катрионе, и я подумал, что этот контраст между бедностью и роскошью не мог не выглядеть подозрительным.

Джемс оглядел комнату, ища стул, и, не найдя ничего другого, уселся на кровать. Закрыв дверь, я вынужден был сесть рядом с ним: чем бы ни кончилось это необыкновенное объяснение, надо было по возможности стараться не разбудить Катриону, а для этого требовалось, чтобы мы сидели близко и говорили шепотом. Не берусь описать, какую мы представляли странную пару: на нем было пальто, вполне уместное в моей холодной комнате; я же дрожал в одной рубашке и кальсонах. У него был вид судьи, я же чувствовал себя в положении человека, услышавшего трубу Страшного суда.

– Ну? – спросил он.

– Ну… – начал я, но понял, что не в состоянии продолжать.

– Вы говорите, что она здесь? – снова заговорил он, на этот раз с некоторым нетерпением, которое, казалось, вернуло мне мужество.

– Она в этом доме, – сказал я. – Я знал, что это обстоятельство покажется вам необычным. Но вы должны сообразить, насколько необычно было все дело с самого начала. Молодая леди высаживается на континенте с одним шиллингом и тремя боуби в кармане. Ее направляют к Спроту в Гельвуте, которого вы называете своим агентом. Могу сказать только, что он богохульствовал при одном упоминании о вас и что я должен был заплатить ему из своего кармана, чтобы он только сохранил ее вещи. Вы говорите о необыкновенном случае, мистер Друммонд… Если угодно, называйте его так. Но подвергать ее такой случайности было варварством.

– Вот чего я совсем не могу понять… – сказал Джем. – Моя дочь была отдана на попечение почтенных людей, имя которых я забыл.

– Их звали Джебби, – сказал я. – Без сомнения, мистеру Джебби следовало бы поехать с ней на берег в Гельвуте. Но он не поехал, мистер Друммонд, и думаю, что вам надо благодарить бога, что я оказался тут и предложил ей свои услуги.

– Я еще поговорю с мистером Джебби в скором времени, – сказал он. – Что же касается вас, то я думаю, вы могли бы понять, что слишком молоды для этого.