Кацап

И он рассказал Михаилу Бутко при каких обстоятельствах встречался с отцом Василисы.

— Как считаешь, Михаил Аркадьевич, есть у меня шанс взять в жёны Василису? — с надеждой спросил Александр.

— В жёны? — опешил Бутко. — Так сразу? Ты, Сано, в своём уме?

— Чего мне ждать, если я всю жизнь мечтал о хохлушке? — простодушно ответил Кацапов. — Завтра же разыщу её и предложу выйти за меня замуж. Согласен быть сватом?

— А если она даст тебе отворот-поворот?

— Не даст, — уверенно заявил Кацапов. — Так будешь сватом или нет?

— Сделаю милость, — легко согласился Бутко, будучи уверен, что Александр не получит согласия.

Но Михаил Бутко ошибся. Уже через месяц Василиса и Александр жили совместно, а его пожилая супруга Анастасия периодически выручала молодых, выступая в роли няньки для маленькой дочери.

… Александр Кацапов подкараулил её после работы уже на следующий день. Он вышел ей навстречу, и без обиняков сказал:

— Здравствуй, Василиса. Теперь я буду каждый день встречать тебя с работы.

От неожиданности Василиса вначале потеряла дар речи, а придя в себя, залилась смехом.

— Это ты сам решил, или кто подсказал?

— Сам. Я больше десяти лет ждал встречи с тобой и не оступлюсь, пока ты не станешь моей женой.

— Во как! — весело воскликнула Василиса. — Прямо средневековье какое-то!

— Я не разыгрываю тебя, и ты не спеши давать мне отлуп, — не обращая внимания на насмешку, спокойно проговорил Александр. — Наберись терпения и выслушай меня.

И он рассказал ей всё, что знал об её отце, когда трудился с ним на строительстве железной дороги в Бурятии. Потом для пущей убедительности упомянул о друге Григории, который с упоением описывал красоту украинских девушек, мечтая построить большой дом и привести туда голосистую красавицу-хохлушку.

— С той поры я сам стал мечтать о жене-украинке, как мой друг Гриша Надеждин. Его убили на войне, а я жив, значит, у меня остался шанс осуществить свою мечту. В колонии эта мечта согревала мою душу, помогала выживать. И вот я повстречал тебя. Думаю, это судьба, в которую так верил твой отец.

Они подошли к калитке дома, где Василиса снимала комнату у пожилой пары. Кацапов посмотрел ей в лицо, сказал:

— Не умею я, понимаешь ли, ухаживать за женщинами и красиво говорить не умею. Но и врать не научился. Сейчас я говорил с тобой искренне.

— Саша, но ты старше меня на четырнадцать лет, — тихо проговорила Василиса поникшим голосом. — И мы пока совсем чужие друг другу люди. Можно ли сойтись вот так, с бухты-барахты?

— Почему нет? Так мы быстрее узнаем друг друга, — рассудительно сказал Кацапов. — Я не принуждаю тебя ложиться со мной в постель в первую же ночь. Поживём, притрёмся друг к дружке. Я буду хорошим отцом для твоей девочки. Она станет моей дочерью.

Кацапов действительно оказался хорошим и добрым мужчиной. Он оказался прав, когда говорил о быстром сближении одиноких людей. Василиса за очень короткое время привыкла к немногословному Александру, изучила все его житейские привычки и слабости. Через месяц они стали жить, как семейная пара.

Вспомнилась первая встреча Кацапова с её дочуркой Любой.

Он подошёл тогда к детской кроватке и с улыбкой произнёс:

— Люба, я твой папа, иди ко мне, моя малышка.

Произошло неожиданное. Маленькая пугливая дочь, которая никогда не подпускала к себе никого из гостей, вдруг сама протянула ручки к Александру и радостно улыбнулась беззубым ртом.

Кацапов взял Любу на руки и ходил с ней по комнате, пока девочка не заснула у него на руках.

— Вот и познакомились, дочка, — сказал он, укладывая малышку обратно в кровать.

Василиса стояла в стороне, у неё на глазах навернулись слёзы.

Потом жизнь закружилась, завертелась, словно нескончаемый вихрь, из объятий которого невозможно было вырваться.

Они с Кацаповым зарегистрировали брак, он удочерил Любу.

Два года пришлось жить в деревне со свекровью, которая с первого дня невзлюбила невестку.

— Привёл голодранку в дом, да ещё с чужим дитём в подоле, — случайно подслушала однажды Василиса её упрек в адрес Александра.

— Не твоё дело, мамаша, кого я привёл в свой дом! — взорвался тот от гнева. — Это моя жена, мне с ней жить, а не тебе, бездельница! Ты бы хоть раз помогла снохе, чем ворочать языком всякие гадости! Взвалила на неё все домашние работы, так хоть бы с дитём водилась, когда Васса уходит на работу.

— Ещё чего! — недовольно выплеснула из себя свекровь. — Это дитё чужой крови, не родное мне, и я никогда не возьму его на руки!

Василиса не стала слушать дальнейшую перепалку сына с матерью и ушла в сарай. Там она долго плакала от обиды.

Два года пришлось ей терпеть все выходки и козни свекрови, выслушивать её оскорбления, нанимать няньку, но ни разу Василиса не пожаловалась мужу. Все обиды носила в себе.