Каттер

Я перевела взгляд на Доджера. Он уставился на мой живот в полном изумлении. Это выглядело практически… очаровательно. Я не могла поверить, что это сердцебиение моего ребёнка. Я слышала подобные звуки каждый день, работая в родильном отделении, но это осознавалось совершенно по-другому, когда сердцебиение было твоего собственного ребенка. Безусловно у меня появилось внезапное чувство гордости и эмоциональной связи. Как если бы это был самый первый звук, который я услышала, и он синхронизировался с моим сердцем, и мы бы стали одним целым. Начиная с того момента, как я узнала о маленьком человечке, я впервые по-настоящему улыбнулась. Слёзы наполнили мои глаза, и я была полна благоговения. Доджер посмотрел на меня и заморгал. Он знал — в словах не было необходимости.

Доктор позволил послушать нам добрую минуту, прежде чем отключил допплер, а затем ненадолго вышел, чтобы я смогла одеться. Комната оставалась безмолвной, пока я надевала свою одежду. Наверное, мы оба были не уверены в том, что нужно сказать, или мы всё ещё грелись в том красивом звуке, который, по-прежнему, отдавался эхом в наших головах. Несколькими минутами позже вернулся доктор, чтобы дать нам всю информацию, которую он собрал и несколько брошюр.

— Хорошо, основываясь на твоём последнем цикле, я ставлю дату родов на начало апреля следующего года.

Из меня вырвалось фырканье, и я быстро прикрыла свой рот.

— Ты в порядке? — спросил Доджер.

Я засмеялась, больше не в состоянии сдерживаться, переводя взгляд с доктора на отца своего ребенка.

— Ох да ладно, серьёзно? Вы не замечаете в этом иронии? — они оба одарили меня непонимающими взглядами. — Дата родов — первое апреля, ничего себе. Ну, же! Первое апреля — день дурака. Из всех дней мне выпал долбанный, мать его, День Дурака.

Доктор улыбнулся, но Доджер впился в меня взглядом.

— Ты права, но я не уловил последнюю часть. Жизнь — это не шутка, и ты смогла бы это изменить, если бы хотела.

По крайней мере, у мужчины, который будет принимать у меня роды, было чувство юмора.

— Вот несколько телефонов, по которым можно получить информацию о занятиях по грудному вскармливанию, или по подготовке к родам, если это заинтересует вас. Пока что я буду встречаться с тобой раз в месяц. Когда ты доберешься до тридцать второй недели, то наши приёмы станут каждые две недели. И с тридцать шестой недели ты будешь встречаться со мной каждую неделю. Также будет два намеченных ультразвука, оба для проверки роста и развития ребёнка. А также для того, чтобы удостовериться, что там только один плод.

Доджер очень громко закашлялся, и постучал по своей груди.

— Не шутите об этом, док. Некоторые вещи не смешны.

— Ох, я не шутил. Многоплодная беременность всегда возможна.

Лицо Доджера стало призрачно белым. Хотя, если бы я узнала, что вынашиваю больше одного ребенка то, вероятнее всего, у меня было бы такое же лицо.

— Когда мы узнаем мальчик это или девочка? — спросил он.

— Только после двадцатой недели.

Доджер кивнул. Доктор пожал ему руку и улыбнулся мне. Он поздравил нас обоих и сказал, что будет рад пуститься с нами в это путешествие. Уверена, он также был рад тому, что я решила сохранить беременность. Думаю, он знал с самого начала, что аборт, в действительности, никогда не рассматривался мною как подходящий вариант. После того как он ушел, я подхватила свою сумку и пальто, Доджер придержал открытую дверь передо мной, пока мы выходили на улицу.

— Хочешь что-нибудь перекусить?

Я как раз открывала свой автомобиль, остановившись, и посмотрела на него.

— Спасибо, но думаю мне лучше поехать домой, чтобы вздремнуть.

— Мейс, — произнес он бесстрастно.

— Хм?

— Я этого так не оставлю. Мы должны поговорить. И после всего, что там было… — он жестом указал на здание клиники, — Нам нужно многое обсудить.

Я не смогла сдержать небольшую улыбку, растянувшую мои губы.

— Доджер, поверь, я знаю.

Он старался поддерживать некий имидж того, что он — жёсткая задница и посмотрел на меня в удивлении.

— Не могу поверить, что там — маленький человечек.

Я встряхнула головой.

— Странно, правда?

— Немного.

Стало тихо. И так неловко, но чем больше мы смотрели друг друга, тем больше становились не уверенны в том, что нам делать дальше. Я знала, что мне необходимо вернуться домой и получить дозу полезного дневного сна. Но оставить его сейчас, когда мы впервые услышали сердцебиение нашего ребёнка, я посчитала преступлением. Сказать, что мне нужно вздремнуть — было просто предлогом.

— Как насчет этого. Почему бы в понедельник тебе не пойти со мной на просмотр домов, и позже мы смогли бы обсудить все за ланчем или обедом. Как тебе такая идея?

Уверена, он хотел бы все это сделать пораньше, настолько красноречивым был его взгляд, но я была искренней и не противилась этому, поэтому он вздохнул:

— Хорошо.

Мы посмотрели друг другу в глаза и искренне улыбнулись.

— Хорошо.