Катуков против Гудериана

С утра авиация противника начала бомбардировку передовых позиций 4–й танковой бригады. В течение пятнадцати минут она «обрабатывала» в основном ложные окопы. Зенитчики Афанасенко не остались в долгу, сбили шесть самолетов. Но вот показались танки. Они шли с разных направлений. Гитлеровцы на этот раз изменили свою шаблонную тактику, не осмелились направить танковые колонны по одной дороге, предпочли пробиваться к Илькову и Шеину отдельными группами по 15–20, а то и по 50 машин. Только на участке, занимаемом 4–й танковой бригадой, Гудериан бросил до 100 танков.

Замысел врага Катуков раскрыл сразу: ударом на Шеино немцы планировали прорваться к Мценску и захватить его. Развивая наступление, они натолкнулись на упорное сопротивление на огневом рубеже бригады. Несколько часов подряд отбивались от наседавших фашистов танковые засады Лавриненко. У села Шеино они подбили до десятка вражеских машин. Экипаж под командованием Петра Воробьева, спрятавшись в кустарнике, ждал, когда немецкая колонна из 14 танков, выйдя из деревни Азарово по направлению к Шеину, окажется на узкой проселочной дороге, ведущей через овраг. Настал удачный момент, и командир открыл огонь. В результате скоротечного боя было подожжено 7 танков и 3 бронемашины. Остальные обратились в бегство.[44]

Все надеялись на благополучный исход боя. Но бой есть бой, в котором смерть находит свои жертвы. Сначала о потерях сообщил полковник Пияшев, затем комбат Кочетков, из строя выбыло также несколько танковых экипажей. Поступили тревожные сведения и из 2–го танкового батальона — тяжело ранен комбат Рафтопулло. Катуков приказал немедленно отправить его во фронтовой госпиталь. Командование батальоном принял комиссар Фрол Столярчук.

Бои у сел Ильково и Шеино были на редкость упорными. Немецкие танки то приближались к ним, то под напором огня обороняющихся откатывались назад. Неудачи на левом фланге заставляли немцев искать слабые места на правом. Они ударили у села Думчино. Но Катуков успел перебросить туда танковый взвод лейтенанта Кукаркина. И здесь атака была отбита.

Близилась ночь, а бой гремел не затихая. В 22 часа комбриг получил приказ Лелюшенко отвести бригаду на новый рубеж: немцы прорвались на Волховское шоссе, и корпусу грозило окружение.

Любой приказ — неожиданность, а такой — тем более, и реакция на него должна быть мгновенной. Бригада еще могла держаться, хотя немцы на отдельных участках вклинились в ее оборону, остервенело лезли на высоты, которые по нескольку раз переходили из рук в руки.

Под диктовку Катукова начальник штаба написал приказ об отводе бригады к Мценску под прикрытие более сильных танковых и мотострелковых групп.

— Вот, сволочь, прет без роздыху, — ругался Кульвинский. — Когда только у Гудериана иссякнут силы?

— Когда выбьем у него танки, — произнес комбриг. — Постарайся, Павел Васильевич, как можно скорее довести приказ до командиров частей и подразделений.

— Будет сделано!

Катуков торопился укрепиться на новых оборонительных позициях, на постройку которых была отпущена только одна ночь: утром противник может ударить еще более крупными силами.

И точно. Едва рассвело, как ожил фронт. Немцы повели наступление, стараясь в первую очередь сковать действия 4–й танковой бригады. Особенно упорно ломились они к деревне Фарафоново, где держала оборону рота легких танков и мотострелки. Как бы нужна была сейчас авиация для прикрытия! Увы, ее не было. Противник же группами до 17 самолетов бомбил наши боевые порядки. Зенитный дивизион не в состоянии был обеспечить всю глубину обороны с воздуха.

И все же, получив достойный отпор, немцы в середине дня 10 октября прекратили атаки.

— Выдохлись фрицы, что ли? — высказал предположение Бойко. — Что—то у них не клеится?

Катуков не разделял оптимистического тона своего комиссара. Немцы атаковали, но их атаки были лишь видимостью, отвлекающим маневром. Комбриг прищурил глаза:

— Сто против одного: противник где—то замышляет новую каверзу.

Погода ухудшалась с каждым днем. Распутица затрудняла продвижение войск, но Гудериану все же удалось протолкнуть 4–ю танковую дивизию Лангермана к Мценску. 2–я танковая армия за последние недели боев потеряла значительную часть своей техники. Русские «тридцатьчетверки» успешно жгли немецкие «Т—III» и «T—IV». Генерал Гудериан вынужден был признать, что борьба с русскими танками «Т–34» складывалась не в его пользу, подбить этот танк сложно, надо поразить мотор через жалюзи с тыльной стороны, а «для этого требовалось большое искусство». Да и пехота, наступая с фронта, при поддержке танков «наносила массированные удары по нашим флангам. Они кое—чему уже научились».

Выезжая к месту боев, командующий 2–й танковой армией не раз мог убедиться в превосходстве «тридцатьчетверок». Убедился он и в другом — «исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех».