Катулл

Продолжая приговаривать и хихикать себе под нос, старухи намазали ему лицо, грудь и ноги резко пахнущей, теплой мазью. Внезапно Агамеда выскочила на середину комнаты, расставила руки с растопыренными пальцами и издала пронзительный вопль. Седые космы ее поднялись дыбом, сверкающий глаз вылез из орбиты, она закричала хрипло и дико:

– О Геката – мать волшебства, повелительница злых духов! О Бримо – гневная богиня ночных преступлений! О Тривия – царица ночи! Открой мне, в чем смысл нестерпимой страсти этого человека, открой мне, в чем его заклятье? Прими жертву, Геката! Давай вороненка, сестра…

Агамеда выхватила у Климены взъерошенную птицу, взмахнула ножом и брызнула кровью в угол.

– Прими и помоги, о Геката! – простонала она.

Потом старухи притащили отчаянно скулившего черного щенка. Агамеда зарезала и его, окропила угол кровью и бросила в огонь щепотку какого-то порошка. Комната озарилась синевато-мертвенным светом, клубами повалил едкий дым. Колдуньи метались, торопливо совершая магические обряды и бормоча заклинания. Климена ударила в гулкий тимпан, Агамеда запела и закружилась в пляске.

Оцепенение давно оставило Катулла, его знобило, отвращение и страх боролись в нем с ожиданием великого откровения. Все яростнее гудел тимпан. Выпучив глаза, скакали лохматые уродливые старухи, и Катулл тоже принялся подскакивать, лежа у стены и подпевая их дикому гимну.

Тяжелый удар потряс дом. Странный, вибрирующий звук донесся из-под земли. Огонь в очаге вспыхнул, взметнулся до потолка и погас. Колдуньи беспомощно распластались, обхватив головы. Катулл, обмирая, почувствовал прикосновение ледяной руки, с отчаяньем увидел, что потолок исчез, стены раздвинулись, и открылась черная бездна ночи… Сверхъестественной властью он, будто запущенный из баллисты, взвился в ночное небо и полетел.

Он летел все стремительнее, выше. Звезды, пылая, мчались навстречу и пронзали насквозь его бесплотное тело. Внезапно в нем возникла сладкая боль ожидания. Он задохнулся от счастья и тогда… Гигантская, вихрящаяся тень вознеслась над ним… Чувствуя, что сейчас у него разорвется сердце, Катулл упал с ужасной высоты и оказался на прежнем месте, спеленутый и намазанный вонючей мазью. Все качалось и вертелось перед глазами, он со стоном опустил голову.

– Приняла жертву! – завопила Агамеда, подскочив к Катуллу. – Смотри! Смотри внимательно! Все поймешь!

Она побежала к дальней стене и распахнула ее, как занавес. Катулл резким движением приподнялся и сел, пораженный открывшимся перед ним видением.

В просторном помещении, освещенном яркими светильниками, стояла Клодия. Это, несомненно, была она. Катулл узнал ее в первое же мгновение. Клодия стояла, наклонив голову с распущенными золотыми волосами, и слегка улыбалась. Ее прелестное лицо, безмятежное и ласковое, поблескивало гладкой белизной мрамора. Катулл рванулся к ней, но Климена шепнула:

– Ни слова, а то все испортишь!

Откуда-то появилось маленькое существо, похожее не то на обезьянку, не то на уродливого ребенка. Гримасничая размалеванным личиком и помахивая пушистым хвостом, существо прыгало на корточках и хватало Клодию за стройные лодыжки. Клодия засмеялась, отстраняясь от назойливых прикосновений, но потом, как будто уступив, стала медленно раздеваться. Она сбросила широкую паллу и потянулась, изгибая великолепное, сияющее розовым отсветом тело. Посмеиваясь, Клодия отгоняла ластящуюся к ней обезьянку. Выскочила еще одна обезьяна, крупнее и мохнатее первой. Улыбка исчезла с лица Клодии, движения ее стали вялыми и изломанными, она словно начала странный танец, зависящий от вертящихся около ее ног мохнатых фигурок. К ним присоединилась, гнусно ухмыляясь, взлохмаченная, бельмастая Агамеда. Она грубо схватила красавицу за пышную грудь. Рядом кривлялась Климена, колотившая в гудящий тимпан.

Словно из воздуха возникло еще с десяток уродцев – довольно крупных и совсем крошечных, едва заметных. Серой, мелькающей, пушистой стаей они облепили Клодию, беспрестанно ощупывая ее с ног до головы. Клодия закружилась вместе с ними фантастическим многоруким волчком. Разметав волосы, закрыв глаза и вскидывая ногами, она призывала кого-то нетерпеливыми движениями… И вот появилось огромное и клыкастое чудовище, виденное Катуллом во время прошлого гадания. Одним прыжком чудовище оказалось рядом с Клодией, обхватило ее мохнатыми лапами и со всей воющей и визжащей стаей потащило к ложу, стоявшему в глубине помещения.

Катулл из последних сил старался освободиться от пут, но он был крепко спеленут. Судорожно извиваясь, он бился и разбрызгивал пену, как в припадке падучей. Он потерял способность издавать звуки. Неожиданно обернувшись, Клодия заметила его. Лицо ее страдальчески исказилось, она указала на Катулла рукой. Раздался пронзительный крик – все пропало, и наступила тишина.

Голос Агамеды сказал рядом:

– Ты мог бы победить всех соперников, кроме него…

Катулл вгляделся в очертания нового видения. Черные и красные пятна мелькали, раздваивались, роясь, угасая и вспыхивая, и мешали ему смотреть.