Катушка синих ниток

– Ага. А через денек-другой еще чего почини. Только уж на тот раз не спрашивай, а бери да чини. Она услышит молоток, прибежит. А ты: «Надеюсь, вы не против? А то вот заметил и не выдержал, решил поправить». Она, конечно, скажет, что не против. Сам видишь по пятну на потолке, что ее муж ничего не делает. А потом ты скажешь: знаете, я вот подумал, похоже, вам нужен человек за домом приглядывать, чинить там, подкрашивать, все такое. Коли так, мы могли бы договориться.

– Линии, по-моему, им монеты нужны больше, – возразил он.

– Монеты?

– Лучше пусть дом развалится, лишь бы еда на столе была.

– Да как же это так? Крыша над головой тоже дело важное! Причем которая не протекает.

– Вот скажи: в округе Янси людям сейчас что, легко? – спросил Джуниор.

– Да ты что! Очень даже трудно. Половина магазинов позакрывалась, и работы ни у кого нет.

– Тогда почему ты не понимаешь про Мерфи? Может, им только раз деньги за дом не внести – и его отнимут.

– Ой, – пискнула Линии Мэй.

– Времена переменились, – назидательно заговорил он. – Никто больше не в состоянии ничего нам заказывать. И никто не предложит тебе работу. Ты потратишь свои семь долларов, и на этом все закончится. И я тебе помочь не смогу, даже если б хотел. Знаешь, что в моей банке «Принц Альберт»? Сорок три доллара. Сбережения за всю жизнь. А до кризиса было сто двадцать. Я много без чего обходился, даже и в лучшие времена, – курить бросил, пить, ел хуже, чем собаки у моего отца. А когда живот от голода подводило, шел в магазин и покупал бочковой огурец за пенни, кислый огурец в маринаде с укропом, видишь ли, здорово отбивает аппетит. Я дольше всех продержался у миссис Дейвис не потому вовсе, что мне нравится сражаться с пятью мужиками за право посетить сортир, а из-за амбиций. Я хотел открыть свое дело. Хотел строить красивые дома тем, кто умеет это ценить, – с крышей из настоящего шифера, с настоящей плиткой на полу, никакого тебе толя с линолеумом. Я набрал бы хороших ребят, Додда Макдауэлла, скажем, и Гэри Шермана из «Уорд Билдерз», и у меня был бы собственный грузовик с названием моей компании на бортах. Но мне нужны заказчики, а заказчиков сейчас нет. И я теперь понимаю, что ничего этого у меня никогда не будет.

– Как, очень даже будет! – воскликнула Линии. – Джуниор Уитшенк! Ты думаешь, я не знаю, а я вот знаю: ты закончил среднюю школу в Маунтин-Сити, и ты всегда получал только лучшие оценки. И ты плотничал с отцом с малых лет, и на лесоскладе всем известно, что ты на любой вопрос ответишь, какой тебе ни задай. Конечно же, у тебя все получится!

– Нет, – он покачал головой, – такие штуки здесь больше не проходят. – И добавил: – Ты должна уехать домой, Линии.

Она захлопала глазами:

– Домой?..

– Ты разве среднюю школу окончила, а, Линии? Нет ведь, верно?

Она вздернула подбородок, что само по себе было ответом.

– И родные твои волнуются, где ты.

– Мне все равно, пусть волнуются. Но вообще-то им наплевать. Ты же знаешь, с мамой мы никогда не ладили.

– Тем не менее, – сказал он.

– И папа не разговаривает со мной уже четыре года и десять месяцев.

Джуниор положил вилку:

– Как? Ни слова?

– Ни словечка. Вот нужна ему соль, он говорит маме: «Скажи ей, чтоб передала соль».

– Да это просто жестоко, – возмутился Джуниор.

– Джуниор, а как ты думал? Что меня застукали на сеновале с парнем, а назавтра уже все позабыли? Я тогда ждала, что ты за мной приедешь. Представляла, как это будет. Я иду по Пикрик-роуд, а ты подъезжаешь на грузовике твоего зятя и говоришь: «Садись. Я тебя отсюда забираю». Потом я ждала, что, может, ты письмо пришлешь с деньгами на билет. Я б собралась и умчалась в одну секунду! Ведь со мной не только папа не разговаривал, вообще почти никто. Даже братья вели себя по-другому, а девочки, которые стали подлизываться ко мне в школе, оказалось, просто хотели вызнать подробности. Я думала, вот перейду в старшую школу, там никто ничего не будет знать, начну с чистого листа. Но там все знали от тех, кто перешел со мной. Это Линии Мэй, говорили они, та самая, она со своим парнем разгуливала голышом на празднике в честь выпускного ее брата. Потому что к тому времени нашу историю так рассказывали.

– Ты так говоришь, будто я во всем виноват. А ведь ты сама все затеяла.

– А я и не говорю, что я ни при чем. Я была дрянная. Но я была влюблена. Я и сейчас влюблена! И знаю, что и ты влюблен.

Он начал:

– Линии…

– Пожалуйста, Джуниор, – умоляюще произнесла она. Губы ее улыбались, но в глазах непонятно почему стояли слезы. – Дай мне шанс. Пожалуйста, разве это трудно? И давай сейчас не будем ни о чем говорить, давай просто поужинаем. Правда, еда очень вкусная? Рулет замечательный?

Он посмотрел в свою тарелку:

– Да. Замечательный.

Но так и не взял со стола вилку.