Катынь. Ложь, ставшая историей

12 февраля 1938 г. канцлер Австрии Шушниг был вызван в резиденцию Гитлера Бертехсгаден. Там его под угрозой войны вынудили подписать ультиматум, одним из пунктов которого министром внутренних дел страны назначался лидер австрийских нацистов Зейсс-Инкварт. 11 марта 1938 г. Шушниг подал в отставку в пользу последнего, а тот немедленно пригласил на территорию страны немецкие войска. 13 марта Гитлер торжественно въехал в Вену, и в тот же день был издан закон «О воссоединении Австрии с Германской империей». Как видим, всё разыграли просто и чётко. Правда, Гитлер сделал то, на что едва ли решился бы Пилсудский — он провёл плебисцит. И в Германии, и в Австрии за воссоединение проголосовали более 99 % населения. Едва ли эта цифра соответствует действительности — но «да» сказали явно больше 50 % населения, ведь Австрия тоже испытала все удовольствия военного поражения и тоже хотела реванша…

СССР расценил случившееся как агрессию и призвал к коллективным действиям против Германии, однако премьер Великобритании Чемберлен осудил военное вмешательство, которое-де чинит помехи дипломатии. Австрию съели. Если посмотреть на карту, нетрудно определить и следующую жертву. После аншлюса Третий Рейх полукольцом охватывал Чехословакию — кстати, мощный европейский центр военной промышленности. Имелся у Гитлера и хороший предлог для начала разборок — в пограничной Судетской области жило много немцев.

11 марта Геринг устраивал в Берлине грандиозный приём по случаю своего производства в рейхсмаршалы. На этом приёме он имел беседу с чехословацким посланником Маетны.

«— Даю вам слово чести, — заявил фельдмаршал, — что Чехословакия не имеет ни малейшего основания испытывать какие-либо опасения в отношении Германии. Германское правительство будет и впредь проводить политику улучшения отношений между двумя странами. Но при этом Германия желала бы получить заверение от чехословацкого правительства, что оно не намерено в связи с событиями в Австрии проводить мобилизацию.

За полчаса Маетны успел съездить в посольство и связаться по телефону с Прагой. Когда он привёз желаемое заверение, Геринг открыл ему небольшой „секрет“. „Фюрер“ отлучился на несколько дней из Берлина и возложил на него все заботы по руководству рейхом. Таким образом, сделанное фельдмаршалом заявление следует рассматривать как официальную позицию правительства, а сам „фюрер“ является поручителем его „слова чести“»[108].

В полном соответствии с этим заявлением уже в конце марта в Берлин был вызван лидер Судетской немецкой партии Гейнлейн. Он получил задание: выдвигая неприемлемые для чехословацкого руководства требования, спровоцировать политический кризис. Что и было добросовестно исполнено. Гейнлейн потребовал предоставления судетским немцам национальной автономии, свободы «немецкого мировоззрения» — то есть нацизма, «реконструкции» государства на федеративных началах, изменения его внешней политики (и прежде всего отказа от договора с СССР). При этом последний пункт был едва ли не самым важным, поскольку Чехословакию и Советский Союз связывал договор не о ненападении, а о взаимопомощи. Реально СССР, не имея общей границы с Чехословакией, помочь не мог, но если бы он объявил Германии войну, Гитлер попал бы в крайне неприятное положение: Красная Армия могла бы без всяких дипломатических проволочек нанести удар в любой момент, который покажется подходящим. Например: сентябрь 1939 года, триумфальное окончание польско-германский войны — и тут на уже расслабившийся, вкусивший победы вермахт наваливается Красная Армия. И ведь никакой агрессии, вот как здорово!

Поэтому Германия развернула совершенно бешеную антисоветскую пропаганду, представляя Чехословакию как очаг «красной опасности» в Европе, вплоть до того, что она-де предоставляет свою территорию для советской агрессии.