Катынь. Ложь, ставшая историей

«Следователь. Если всю ночь расстреливали, потом ехали — сколько надо было ехать?

Токарев. 25 километров, кажется… Быстро, полчаса езды.

Следователь. Получается, их днём хоронили?

Токарев. Получается, что уже при дневном свете…

Следователь. А куда отвозили трупы?

Токарев. В сторону Медного. Я там был один раз. Там ещё одна моя дача недалеко была. Когда была закончена операция, там поселили вахтера. Он под видом того, что охраняет мою дачу, охранял это место.

Следователь. А от вашей дачи оно далеко находилось?

Токарев. Километра не будет…»

Ну это просто какой-то наркомат некрофилов! Мало им того, что возле каждого места расстрела поляков маячит дом отдыха НКВД, так теперь ещё и дача начальника управления нарисовалась. Да, кстати, мы и забыли — целый дачный посёлок…

«Следователь. Сколько рвов откопали?

Токарев. Сколько партий, столько и рвов.

Следователь. Большие рвы делались?

Токарев. Ну, какую яму надо сделать для того, чтобы 250 человек закопать…

Следователь. А закапывали как?

Токарев. Экскаватором. Индустрия настоящая.

Следователь. Известь использовали?

Токарев. Ничего не использовали.

Следователь. Но что-то делали, чтобы скрыть следы? Дёрном не маскировали?

Токарев. Нет. Заровняли, и всё.

Следователь. Деревьями не засаживали?

Токарев. По-моему, нет…

Следователь. А какие-нибудь меры принимались, чтобы местное население не заметило?

Токарев. Это уже ответственность лежала на Блохине».

Да, там ведь ещё и местное население имелось! Деревня, обитатели которой вряд ли когда видели живой экскаватор. А уж ребятишки в то время были поголовно помешаны на технике. И вот получается, что по утрам — а в деревнях вставали с рассветом — на пустыре целый месяц ведутся строительные работы с использованием последнего технического чуда, вокруг ходит странного вида мужик в кожаном фартуке с чемоданом — и не только местных легенд по этому поводу не рождается, но и вообще никто ничего не замечает! В Медном — достаточно людей старшего возраста, которые были ребятишками ещё до войны. Никто ничего не помнит — ни грузовиков, ни экскаваторов… И в Твери тоже никто ничего не помнит…

Это, пожалуй, самое странное в рассказе Токарева — полная амнезия местных жителей. Наверное, их после всего гипноизлучателем обработали…

…Прокуратура образца 1991 года, не обременённая историческими знаниями, проглотила эти показания, как окунь червяка, но теперь всерьёз воспринимать такое уже просто неприлично.

Казалось бы — в чём смысл так издеваться над прокурорами? Как обычный протокол, так и его видеоаналог ограждены от любопытных взоров тайной следствия, их никто никогда не увидит. К чему этот художественный свист?

Возможно, просто ради любви к искусству. А может быть, и не только… Ведь, несмотря на все тайны следствия, запись того допроса практически сразу ушла в широкое обращение. То ли её тоже передали полякам, и оттуда она уже пришла в Россию, то ли как-то иначе… Однако её видел ещё Юрий Мухин в середине 90-х годов, когда готовил свой «Катынский детектив». Возможно, дед с самого начала просчитал эту игру и преподнёс её устроителям ха-а-ароший подарок! То-то он был так улыбчив и словоохотлив…

…А теперь, на закуску, впечатления тверского журналиста, в 1992 году посетившего Токарева и немало удивлённого увиденным: