Катынь. Ложь, ставшая историей.

«Потемкин. Вы обращались к начальнику Смоленского участка тов. Иванову с просьбой о даче вам вагонов для эвакуации военнопленных поляков. Расскажите, как это было.

Ответ. 10-го числа[14] я провел совещание с административным составом об эвакуации лагеря. Я ожидал приказа о ликвидации лагеря, но связь со Смоленском прервалась. Тогда я сам с несколькими сотрудниками выехал в Смоленск для выяснения обстановки. В Смоленске я застал напряженное положение. Я обратился к начальнику движения Смоленского участка Западной ж. д. т. Иванову с просьбой обеспечить лагерь вагонами для вывоза военнопленных поляков. Но т. Иванов ответил, что рассчитывать на получение вагонов не могу. Я пытался связаться также с Москвой для получения разрешения двинуться пешим порядком, но мне это не удалось.

К этому времени Смоленск уже был отрезан немцами от лагеря, и что стало с военнопленными поляками и оставшейся в лагере охраной — я не знаю.

Потемкин. О каком количестве вагонов шла речь?

Ответ. Мне нужно было 75 вагонов, но я просил любое количество, лишь бы только как-нибудь погрузиться и выехать. К этому времени с Москвой связь была нарушен, и связаться с Москвой мне не удалось.

13 июля я выехал для того, чтобы попасть в лагерь, но на Витебском шоссе застава меня не пропустила. Я возвратился обратно в Смоленск и хотел по Минскому шоссе попасть в лагерь, но и здесь застава меня не пропустила. Я попробовал связаться с комендатурой охраны тыла, но этого мне не удалось. Таким образом в лагерь я не попал…»

Может быть, это было не совсем так, а может, и совсем не так. Например, к тому же времени относятся воспоминания Константина Симонова, как он блуждал на грузовике в окрестностях Смоленска и не видел там вообще никаких застав — впрочем, это не значит, что их не было, а просто ему не попались.

Сотрудники НКВД были такими же людьми, как и все остальные, и тем летом поступали по-разному. Одни выводили под огнем людей и вывозили архивы, положив на папки с документами канистру с бензином и зажав в руке гранату. Другие бросали заключенных в тюрьмах и бумаги в шкафах, на радость зондеркомандам. Третьи, отпустив неопасных преступников и расстреляв «врагов народа», запирались в горящих зданиях управлений, не подпуская немцев, пока огонь уничтожал секретную документацию. Четвертые расстреливали заключенных на марше на том же основании, на каком жгли хлеб и взрывали заводы — чтобы не достались врагу.

Начальник лагеря мог поддаться панике и двинуть из Смоленска на восток — бывало и такое. Впрочем, он не только остался жив и на свободе, но и вырос до майора — а стало быть, в его действиях, по меркам его ведомства, не было состава преступления.

Не удовлетворившись показаниями чекиста, комиссия отыскала инженера С. В. Иванова, который в июле 1941 года замещал пост начальника движения Смоленского участка Западной железной дороги.

Из допроса Специальной Комиссией С. В. Иванова.