Катынь. Ложь, ставшая историей.

***_*** Зачеркнуто от руки синим карандашом, очевидно, И. В. Сталиным.

****_**** вписано от руки над строкой синим карандашом, очевидно И. В. Сталиным — «Кобулов»[176].

Итак, начнем с формы. Во-первых, данной запиской Берия ввел новый стиль кремлевской переписки — посылать документы без указания даты. А зачем ее ставить? И так хорошо…

Во-вторых, как выяснил Владислав Швед, письма Берии с номерами 793/б, 795/б и 796/б были зарегистрированы в секретариате НКВД… 29 февраля 1940 года. Зато справка начальника УПВ Сопруненко, в которой он сообщал наркому статистические сведения, приводящиеся в записке, датируется 2 марта. Ну и как это прикажете понимать?

«Возникшее противоречие пытаются объяснить следующим образом, — пишет Владислав Швед. — Якобы для записки № 794/Б в регистрационном журнале зарезервировали февральский исходящий номер. Саму записку исполнили 1 или 2 марта, поэтому на первой странице в графе для месяца машинистка впечатала «март Но записку в ЦК ВКП(б) не отправляли, так как якобы Берия решил дождаться более свежих данных…»[177]

Вы что-нибудь поняли? Зарегистрировали февралем… машинистка вписала март… дату поставить забыла… Ну, объяснить-то можно все, что угодно. А вот понять, на фига Берии понадобились такие бюрократические карамболи, а также каким образом из НКВД в Политбюро вообще мог попасть документ с непроставленной датой, уже гораздо сложнее. Тем более что секретариат Берии был один из самых квалифицированных в Совмине.

«Помимо этого, возникают вопросы и по первому листу записки. Загадочно расположение резолюций на записке Берии. Вместо общепринятой направленности слева — направо и снизу — вверх, Сталин, а за ним Ворошилов, Молотов и Микоян расписались слева — направо но сверху — вниз. Подобное в документах не встречается, так как документ, повернутый направо, затруднен для чтения… Необходимо также отметить, что письма за подписью Берии, исходящие из секретариата НКВД, в феврале и марте 1940 г. отмечались строчной литерой " ба не заглавной литерой «Б» "[178].

Второй и третий экземпляры «записки» из соответствующих дел изъяты, но в «пакете» их нет. Зато в архивном деле с исходящими письмами НКВД на соответствующем месте подшита справка: «№ 794. Товарищу Сталину. О рассмотрении в особом порядке дел на военнопленных. Стр. 1-29. Находится в Особой папке тов. Мамулова». Интересно, где еще 25 листов?

Теперь по абзацам.

(1.) Во-первых, вводный абзац, характерный для стиля партийной переписки более позднего времени, не приветствовался в сталинские времена и никогда не использовался в ведомстве Берии, где документы всегда начинались с основной информации. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно опустить глаза на несколько абзацев ниже или полистать сборники «Лубянка». Если бы документ на самом деле исходил из НКВД, он бы начинался так: «В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится…» и дальше — пятый абзац. Вводный, раскрывающийся и уточняющийся по тексту документа — эта интеллигентщина характерна для более позднего, склонного к болтовне хрущевского и брежневского времени.

Теперь о лексике. «Заклятые» и «преисполненные ненависти» — такое могло еще встречаться в бумагах времен Дзержинского, когда его полуграмотные орлы цитировали газетные передовицы, но с тех пор культура составления документации в органах несколько повысилась. Давать эмоциональные оценки в деловых документах — признак низкой штабной культуры и дурного тона. Ни тем, ни другим как НКВД, так и Берия лично не страдали.

Для примера вспомним еще раз «параллельную записку» о поляках, интернированных в Литве, от 27 марта 1941 г.