Катынь. Ложь, ставшая историей.

«Бывший сотрудник УКГБ, работавший после ухода на пенсию сторожем на дачах УКГБ В… показал, что он поддерживал отношения с бывшим комендантом УНКВД Б., принимавшим участие в расстрелах, и работавшим до него сторожем 3. Последние в беседе с В. говорили, что в северо-восточной части территории дачного участка имеются захоронения репрессированных в довоенное время граждан».

Как видим, маразм в Твери крепче, чем в Смоленске. Там расстрелы производились возле дома отдыха НКВД, что хоть как-то можно объяснить — например, палачи хотели устроиться с удобствами. Но в этом случае расстрелы проводят где-то в другом месте, а вот хоронить трупы возят к дачному поселку НКВД, где отдыхают высокопоставленные чекисты с женами и детишками. Они что — во всей области другого места не нашли? Или в Калининском УНКВД придерживаются того мнения, что труп врага хорошо пахнет?

А теперь — обещанный сюрприз.

«При рассмотрении вопроса о массовом захоронении под с. Медное нельзя обойти вниманием следующее обстоятельство. В период войны с 1941 по 1943 г. в районе с. Медное находились эвакогоспитали №№ 1427, 1783, полевой подвижной госпиталь № 501, а также медико-санитарные батальоны №№ 258, 265, 522. По данным архива военно-медицинских документов Тверского облвоенкомата, захоронение советских воинов, умерших от ран в госпиталях, санбатах, производились в районе с. Медное. Большинство граждан, упоминавшихся в настоящем заключении в связи с захоронением под с. Медное, подчеркивали о наличии захоронений на территории дач УНКВД советских воинов 29-й армии, умерших от ран».

А кроме того, по данным Калининского УКГБ, там же хоронили и расстрелянных активных немецких пособников.

Точное место вроде бы указывают данные немецкой аэрофотосъемки, обнаружившие в окрестностях Медного некие «бесформенные, но организованные ямы»[195], которые, в принципе, могли быть захоронениями. Эти снимки попали к американцам, были ими расшифрованы и переданы полякам. Но поскольку сделаны они в августе 1942 года, то могут показывать все что угодно, от братской могилы умерших от ран до полкового склада боеприпасов. Или, например, бурты с турнепсом соседнего колхоза…

Откуда же изначально пошла информация о кладбище в Медном? Первое упоминание исходило от тверского общества «Мемориал». Уже в ноябре 1988 года на митинге они говорили о 10 тысячах казненных в Калинине поляках. Откуда появились эти сведения, если документы о «разгрузке» Осташковского лагеря нашли лишь год спустя? И почему 10 тысяч? Не хотелось отставать от Смоленска?

Когда выяснилось, что «расстрелянных» поляков было всего шесть тысяч, «Мемориал» поступил просто, отнеся лишние четыре тысячи придуманного им числа к жертвам репрессий. При этом никто не интересовался не только тем, было ли вообще на территории Калининской области столько жертв «тридцать седьмого года», но и самим наличием могил, которые начали раскапывать лишь в 1991 году. С мемориальских митингов, минуя ряд инстанций, это число — 6 тысяч поляков и 4 тысячи советских людей — обрело официальный статус. Более того, стало откуда-то известно, что 55 % из них были крестьянами, 20 % рабочими, а 10 % священнослужителями. Интересно, имелось ли вообще в Калининской области (не считая самого города) 400 священников?

Сегодня в Медном создан мемориальный комплекс, для чего снесены дачи, которые будто бы стоят прямо на «смертных ямах». При этом ни один из тех, кто занимается поисками, наверняка не стал бы строить дачу над массовой могилой, да еще такого размера — и по причине возможной заразы, да и страшно, знаете ли… Но чекисты — они же упыри по определению, и поэтому, прекрасно зная о том, где размещают поселок, все-таки строили свои дачи.