Катынь. Ложь, ставшая историей

И сам проект:

«Разрешить Комитету Государственной Безопасности при Совете Министров СССР ликвидировать все дела по операции, проведённой в соответствии с Постановлением ЦК КПСС от 5 марта 1940 года, кроме протоколов заседаний тройки НКВД СССР».

Казалось бы, уж эта-то бумага — фальшивка на сто процентов. Однако не будем спешить. Слишком она необычна — а подложные документы всё-таки стараются хоть как-то подогнать под подлинные, пусть и наделав при этом кучу ошибок.

Рассмотрим её повнимательнее…

Что в первую очередь бросается в глаза — так это категорическое несовпадение приведённых здесь цифр с прочими документами «пакета № 1». То, что подлежащая учёту численность может «гулять» на несколько процентов — дело житейское. Но в «записке Шелепина» указано, что расстреляны были 21 857 человек, а в предыдущих документах говорится о 25 700. Ничего себе разброс! Изготовители «пакета № 1» пользовались последними изысканиями историков, а откуда взялись цифры в «записке Шелепина»?

Как ни странно, мы довольно легко находим предполагаемый источник. 30 августа 1940 года из 1-го спецотдела НКВД СССР в отдел «А» НКГБ СССР были переданы некие «польские дела 1940 года» в количестве 21 365 штук. Что это были за дела — Бог весть, но число их примерно совпадает с названным в «записке Шелепина» и в принципе может служить источником, причём доступным без глубокого архивного поиска, но… только тем, кто работает в органах госбезопасности, причём на таком уровне, что имеет свободный доступ к архивам.

Если подходить к делу стилистически, то из всего «пакета № 1» «записка Шелепина» — единственный документ, который мог быть составлен в том ведомстве, коему он приписывается. По крайней мере, первые три абзаца похожи по стилю на документы госбезопасности сталинских времён, а с тех пор стилистика вряд ли успела сильно измениться. Правда, средние два абзаца выделяются какой-то неуклюжестью изложения, но два последних опять похожи на ведомственные. Так что по стилю явных и откровенных ляпов здесь нет.

Могло ли это письмо появиться на свет таким, какое оно есть — написанным от руки и зарегистрированным в 1965 году? Этот вопрос исследовал следователь ГВП Яблоков. И вот что он разузнал: