Катынь. Post mortem

Ника остановилась на площади Марии Магдалины, с улыбкой наблюдая за стайкой голубей, рассевшихся на белых стенах костела Святых Петра и Павла на улице Гродзкой. Переступая с лапки на лапку, они смотрели со своей высоты на серо-бурых прохожих, спешивших внизу по улице один за другим, словно муравьи. Все торопились куда-то вперед, как будто хотели догнать кого-то или убежать от чего-то. Они несли свертки, рюкзаки, узелки и производили впечатление участников великого переселения, когда берут с собой все, что имеют. Весна обходила их стороной, она их не касалась. Они двигались вперед, сталкиваясь на тротуаре, уперев взгляд в свои ботинки, и при этом не намеренные никому уступать дорогу, как люди, которым удалось уцелеть и спасти свою жизнь во время войны и которые теперь не собираются ничему и никому подчиняться…

Это произошло неожиданно. Ника была уже возле Рыночной площади, когда с улицы Гроздкой на площадь въехал открытый грузовик марки «ЗиС» с портретом Сталина, укрепленным над шоферской кабиной, а сидящие на коробе кузова советские солдаты вспарывали воздух очередями из автоматов.

И вдруг толпа на мгновение замерла и тут же рассыпалась в испуге. Голуби с хлопаньем крыльев вырывались из-под ног людей, послышались крики, и люди, которых Ника только что видела вокруг, разбежались, как будто пытаясь найти хоть какое-то убежище. Но почему некоторые из людей бросаются обниматься? Что это, жест отчаяния или радости? И откуда раздаются эти звуки колоколов?

Она добежала до Мариацкого костела, успевая внимательно смотреть по сторонам. С улицы Флорианской на Рыночную площадь на огромной скорости въехал газик с советскими солдатами. Она увидела поднятые вверх автоматы. Видела, как на мостовую сыплются автоматные гильзы, напоминавшие золотые зерна кукурузы, когда их освобождают от шелухи. Нике хотелось бы услышать, что кричат люди, но в этом гвалте слова были подобны обрывкам бумаги, которые уносит ветер. Оказавшийся рядом с ней милиционер сорвал с плеча винтовку и открыл стрельбу поверх здания Сукенниц, передергивая затвор раз за разом. Люди сбивались в группки, махали руками, а она стояла посреди Рыночной площади, ничего не понимая и лишь ощущая тяжесть портфеля с учебниками для первого класса лицея.

И тогда раздался звон колоколов с башни Мариацкого костела. Поначалу колокола робко, как бы вполголоса охнули, но через минуту их густой, могучий звук разнесся над Рыночной площадью, разливаясь по всем улицам.

Этот колокольный звон, словно пытавшийся заглушить беспорядочный хор человеческих голосов, сумасшедшую стрельбу и хлопанье крыльев испуганных голубей – все, что творилось сейчас вокруг нее, было симфонией конца войны. Ее подхватил какой-то парень и начал кружить в сумасшедшем танце. Она ощущала на своих плечах его сильные руки, все вокруг вертелось в вихре, пока у нее вдруг не закружилась голова и она не выпустила из рук портфель. Ника, осев на колени, хотела его поднять, но парень оказался проворнее, он уже держал в руках ее портфель, и, когда их лица сблизились, он притянул Нику к себе и поцеловал прямо в губы. Ника оттолкнула его, в возмущении хотела вырвать свой портфель, крикнуть ему прямо в лицо, что это хамство, что это недопустимо, но не успела, так как парень улыбнулся ей как-то озорно и как будто даже чуть беспомощно.

– Конец войне! – когда Юр это произносит, он в самом деле взволнован. – Сегодня мы все вместе и все можно!

И вдруг она увидела, как блеснули его глаза, он поднес палец к самому ее лицу и сказал, будто действительно нашел свою судьбу:

– Да! Это вы! Я вас видел в театре. – Его палец потянулся к родинке на левой щеке Ники, и, пытаясь перекричать мощный звук колоколов, Юр признался ей, что когда-то цыганка ему нагадала, чтобы он, как король Попель, остерегался мышей. [4]

Мелькнула его белозубая улыбка, он хотел еще что-то сказать, но в эту минуту звучание колоколов перекрыл топот копыт. Прямо на них неслись дрожки, в которых сидели два пьяных советских солдата. Они взметнули вверх автоматы и пустили очередь. Ника от неожиданности съежилась, и тогда Юр, посмотрев на нее, произнес с забавным превосходством мужчины-партизана:

– Вижу, что вы барышня необстрелянная. Хуже нет бояться своего страха!

Ника вырвала портфель из его рук и бросилась бегом в сторону улицы Шпитальной. Звук колоколов буквально прижимал ее к земле.

8